В ММСИ в рамках Фотобиеннале открылись сразу 13 выставок русских и французских фотографов. Масштабную экспозицию оценила АЛЕКСАНДРА ШЕСТАКОВА
Фото: Александр Миридонов, Коммерсантъ / купить фото
Почти сразу после изобретения, одной из основных функций фотографии была нарциссическая — фотоателье предлагали самые разнообразные способы запечатлеть свое лицо и лица близких, а в женских журналах даже появлялись руководства, рекомендующие, что стоит надевать на съемку, а какую одежду лучше приберечь для еще какого-нибудь торжественного случая. В каком-то смысле экспозиция Фотобиеннале в ММСИ не очень далеко ушла от первоначальных задач фотографий. Сразу в нескольких работах авторы обращаются либо к собственному опыту и переживаниям, либо к своей биографии и истории семьи.
Один из самых ярких примеров обращения к частному и семейному — книга Яны Романовой «Швилишвили», название которой с грузинского языка переводится как «сын сына». Бабушка художницы была грузинкой, которая вышла замуж за русского солдата и переехала в Петербург, 13 лет назад, после гибели бабушки и дедушки художницы, все связи между грузинской и русской сторонами семьи прекратились.
На фотографиях, напоминающих кадры из фотоателье XIX века, каждый из членов новообретенной семьи художницы появляется дважды — в первом случае если кто-то из родственников выбирает его попозировать вместе с собой, во втором — он сам выбирает, с кем из них быть на фотографии. Таким образом, получается довольно длинная цепочка родственных отношений, правда, не очень прочная: за счет верстки кажется, что книга все время стремится распасться, показывая иллюзорность кровных связей. Эта мысль подтверждается фразой на обратной стороне книги — бабушка и дедушка Романовой были убиты их же родственником.
Сразу несколько участников экспозиции ММСИ смотрят на национальное через частное, осмысляя собственное происхождение. Учитывая, что националистская повестка все чаще доминирует в публичном поле, многим хочется противопоставить грому фанфар шепот личного опыта. Удачнее всего это получилось у Александра Веревкина — в работе «2,31 метра в секунде» он попытался, катаясь на велосипеде, «нарисовать» на поле контур границ России. Правда, эксперимент не удался: пространство оказалось военным полигоном, а вместо довольно протяженных российских границ изобразить удалось лишь небольшой кружок. Неудачность эксперимента и трясущаяся при съемке документации процесса камера показывают удаленность частного от глобального и общественного. Страна настолько огромна и происходящие в ней процессы настолько масштабны, что ее жителю их невозможно ни представить, ни тем более осознать. Видео напоминает короткую медиаоперу Ираиды Юсуповой и Дмитрия Александровича Пригова, в которой поэт пытался научить кошку говорить «Россия» под назойливый аккомпанемент балалайки. Кошка, естественно, смогла только возмущенно промяукать. Точно так же, как в видео Веревкина, у Дмитрия Александровича Пригова и Ираиды Юсуповой личный опыт не может соотнестись с общественным знанием.
Французский фотограф Тьерри Буэ обратился к чужому переживанию и сфотографировал разнообразные диковинки и их продавцов на местном аналоге сайта Ebay. Серия получилась настолько сильно похожей на каталог товаров, что на вернисаже особо предприимчивые посетители принялись прицениваться: кто к желтому самолету с высокорасположенным крылом (€32 тыс.), кто к похожей на клетку розовой примерочной (€6 тыс.), а кто — к редкой семиструнной гитаре (€290). Правда, вместе с вещами зрители автоматически начинали раздумывать и о покупке чужой личной истории, которая прилагалась к каждой из фотографий. Например, согласно рассказу под одной из фотографий, хозяйку редкой гитары звали Манон, она получила инструмент в подарок от отца — страстного любителя рок-н-ролла, которого вовсе не волновало, нужны ли дочери такие ценные подарки.
Правда, в экспозиции ММСИ небольшие частные истории рискуют слиться в неразличимое бормотание множества из-за того, как они экспонированы: кажется, что фотографии стремятся превратиться в жидкость и заполнить все доступное пространство. Впрочем, сходство методов многих художников будто бы само располагает к объединению, а индивидуальное становится общественным, просто относящимся к чуть меньшей группе. Взгляд Нарцисса никуда не исчезает, он лишь меняет направление.