Премьера танец
Фото: Philippe Weissbrodt
В зале Бежара Национального театра Шайо показали две последние части серии "Dispositifs" в постановке швейцарского хореографа Филиппа Сера. Из Парижа — ТАТЬЯНА КУЗНЕЦОВА.
Выросший в Швейцарии уроженец Алжира Филипп Сер России неизвестен (как, впрочем, и весь современный танец Швейцарии, не охватившей нашу страну своими просветительскими проектами). А между тем этот хореограф — фигура наиважнейшая в швейцарском хореографическом ландшафте. Компанию своего имени он основал в Лозанне почти 30 лет назад, поставил более 30 спектаклей (не считая перформансов и короткометражек), награжден многими наградами, постоянный участник фестивалей, а также междисциплинарных и международных проектов, автор DVD-книг, видеоспектаклей и прочих произведений искусства, выпущенных массовым тиражом. Театр Шайо деятельность Филиппа Сера оценил недавно. В 2013 году был показан "Black Out", первый спектакль будущей серии "Dispositifs" (из семи вариантов перевода, пожалуй, больше подходит "механизм" или "система"), в 2014-м — "NEONS Never Ever, Oh! Noisy Shadows". Сейчас настала очередь 20-минутного "Вакуума", созданного в копродукции с Театром Шайо.
Из-за краткости "Вакуума" его дополнили предыдущей серией, сделанной тем же коллективом авторов: хореография Сера в соавторстве с исполнителями Пепом Гарригесом и Филиппом Шоссоном, звук — Стефана Векьоне. И надо признать, что 40-минутные "Громкие тени" кажутся отделенными от "Вакуума" не парой лет — десятилетиями. Два бородатых артиста средних лет, в одежде похожие на советских геологов-шестидесятников, без оной — на героев полотен караваджистов, изнуренных излишествами бурной жизни, выясняют взаимоотношения по старинке: с помощью элементов контактной импровизации, структурированной аффектированными позами, которые позаимствованы из живописи эпохи барокко.
Дуэты и соло персонажей, явно рожденные в ходе импровизаций, разбиты статичными актерскими этюдами, в ходе которых герои либо сверлят друг друга взглядами, ненавидящими или обожающими, либо осмысляют только что завершившуюся схватку. Мужские бои за доминирование составляют человеческий аспект спектакля; за технологии отвечают полутораметровые люминесцентные трубки, которыми артисты огораживают очередной ринг. По ним бегут красные строки текста, относящегося к сюжету лишь опосредованно (впрочем, сочетание "уродливый ублюдок", прокатившееся по трубке после того, как один из партнеров недвижно распростерся на полу, вполне может быть сочтено внутренним монологом агрессора или жертвы). Спектакль завершился непозволительно китчевой метафорой: поверженное тело партнер разложил на кресте из неоновых трубок (причем бегущие буквы слились в сплошной красный поток света), а в области чресел пронзил его еще одной.
Новейший "Вакуум" — в Шайо показали французскую премьеру спектакля — выгодно отличался от предыдущей серии компактностью и действительно высокой технологичностью. В отличие от резких светотеней "NEONS", сцена здесь погружена в глубокий мрак, а местом действия становится картина размером полтора метра на метр, рамами которой служат две белые люминесцентные лампы, а содержимым — обнаженные тела артистов. Точнее, обрубки тел, выплывающие из глубин непроглядного мрака призрачными мерцающими объемами так, что сразу и не определишь — колено ли это, локоть, бедро или ребро. Они вращаются, поворачиваются, перемещаются — бесшумно, медленно, на разных уровнях высоты и разной степени глубины. Эффектнее всего выглядят голые торсы: согнутые спины, покрытые пятнами теней, напоминают то деформированную поверхность Луны, то спиритическое видение недопроявленного духа, то загадочный предмет из фантасмагорий Босха. Богатство ассоциаций зависит только от культурного багажа смотрящего: можно увидеть в происходящем медкабинет с рентгеновскими снимками, а можно — ожившие полотна барочных мистиков. На последнем настаивают сами авторы: в финальной сцене они наконец предъявляют нам головы — бородатые аскетичные лица экзальтированных святых пробивают воображаемую плоскость люминесцентной картины, взывая к состраданию зрителей, которое в данном случае смешано с восхищением: даже из второго ряда нельзя понять, как устроен этот замечательный аттракцион.