В России стало совершаться больше бытовых и имущественных преступлений. Об этом сообщил глава МВД Владимир Колокольцев. Ранее Владимир Путин констатировал, что за прошлый год преступность в стране выросла на 9%. По мнению президента, полиция не справляется со своей задачей. Председатель президиума общественной организации «Офицеры России», член Общественной палаты Антон Цветков обсудил тему с ведущим «Коммерсантъ FM» Юрием Абросимовым.
Фото: Антон Ваганов, Коммерсантъ / купить фото
— Вы можете более подробно рассказать, за счет чего сейчас растут показатели преступности?
— Здесь несколько моментов. С одной стороны, не срабатывают принципы неотвратимости наказания. Нет наказания — растет преступность, это же очевидно. Второе — это то, что у нас стало меньше полицейских. И фантастики никакой не может быть: если полиции меньше, значит, рост преступности будет точно также расти. Мы с вами прекрасно понимаем, что у нас рост профессионализма полицейских тоже не вырос за это время. Да он, собственно говоря, и не мог вырасти — у нас предпосылок для роста профессионализма нет. И экономическая ситуация в стране тоже не самая простая. Здесь можно продолжать и продолжать череду факторов.
— Я правильно понимаю, все то, о чем вы сейчас говорите, и побудило сегодня главу МВД — пожалуй, впервые в новейшей истории России — открыто заявить о том, что россиянам следует готовиться и к дальнейшему росту преступлений?
— Знаете, МВД должно быть честным. И надо четко обозначать те проблемы, с которыми сталкивается МВД. Если мы с вами посмотрим — где-то, может быть, год назад было примерно аналогичное заявление руководство полиции Великобритании, когда они заявили следующим образом, что то финансирование, которое они сейчас получают, и то количество людей, которое у них есть, могут сконцентрировать именно на раскрытии серьезных преступлений. А нетяжкие преступления — это их пример, — как кража айпада из машины или мелких предметов из квартиры они фактически расследовать не могут, это должны закрывать страховые компании. То есть объективно — есть уровень преступности, с ним может справиться определенное количество людей определенного уровня профессионализма с определенными материально-техническими возможностями. И фантастики нет — если уровень преступности растет, а мы полицию сокращаем, мы что хотим?
— Так, это понятно.
— Что планировали, то и получилось. И президент еще очень важную вещь сказал. Необходимо активнее внедрять современные технологии. У нас XXI век на улице. Когда воруют телефон, уже любой прекрасно понимает, что встроенный внутрь номер телефона, аппарата самого — не SIM-карты, — позволяет определить его местонахождение. Эта элементарная вещь должна делаться в течение получаса, часа максимум. Для того чтобы быстро, четко задержать преступника. А у нас это делается только по тяжким преступлениям, по решению суда. Это же абсурд. И много других моментов.
— Вы упомянули Британию, а у нас какая «разблюдовка»? Каких преступлений становится меньше, каких больше?
— У нас «разблюдовка» следующая: у нас полиция занимается всем, но частью дел она занимается формально, то есть на бумаге фактически, потому что она должна ими заниматься. И вот она занимается ими формально, на бумаге. Частью преступлений реально занимается, но на даже ту формальную составляющую, которая имеется по тем преступлениям, которыми они фактически не занимаются, все равно уходит огромное количество времени. И у нас настолько все забюрократизировано, настолько сложные процедуры, что полиции очень сложно профессионально выполнять свои служебные обязанности.
— Хорошо, а то, что президент говорит об антикоррупционной деятельности ведомства? Мол, за два последних года снизилось количество преступлений коррупционной направленности, но Путин предположил, что это может объясняться именно недостаточно эффективной работой полиции, так скажем, от обратного. Вот как вы считаете?
— Очень сложно. Смотрите, мы же с вами не можем точно понять, какое количество коррупционных преступлений совершается в стране. Мы делаем анализ, исходя из того, что этих преступлений стало выявляться меньше. Но что является фактором меньшего выявления? Безусловно, в первую очередь, то, что уровень антикоррупционной работы в стране усилился, и количество людей, которые живут коррупционной жизнью, не резко сократилось, но, конечно, люди стали осторожнее. И раньше, когда они там и одной, и другой рукой брали взятки, сейчас они стали осторожнее. И, может быть, подняли стоимость взятки, но количество этих случаев стало меньше — это хорошо. И я вас уверяю, что, чем выше стоимость взятки, тем лучше, на самом деле. Потому что это поднятие уровня цивилизованности и правового государства: если в африканской стране вас остановит полицейский, дадите ему $2, он вас еще и сопроводит, а в западных странах, где высокий уровень контроля за полицией, разве что за огромную сумму и то, вряд ли вы это сделаете — это очевидный факт.
Поэтому и здесь то же самое. То есть количество совершаемых преступлений стало меньше. Выявлять их стало, безусловно, сложнее, потому что люди, которые совершают коррупционные преступления, стали более, скажем, осторожными. Но, конечно же, есть определенная коррупционная составляющая и в полиции: где-то кто-то закрывает на что-то глаза. У нас есть определенные проблемы с профессионализмом, потому что уровень коррупционной преступности, когда коррупционные преступления совершаются — далеко не самые дураки зачастую их совершают. И не всегда среднестатистический сотрудник полиции может выявить всю эту схему преступления. И зачастую, даже когда берут с поличным, берут посредника, это тогда уже мошенничество идет, а посреднику не вменяют коррупционную составляющую. Он говорит, я брал для себя, да. Он не сдает своего покровителя или еще кого-то. То есть здесь по статистике сложно определить. Но президент прав. И тот вектор, который президент определил, на борьбу с коррупцией, собственно говоря, привел к тому, что количество коррупционных преступлений пусть не резко, пусть не сильно значительно, но стало, безусловно, меньше.