Независимый авиаэксперт Вадим Лукашевич о том, почему поляки не доверяют результатам российского расследования авиакатастрофы: «По международным нормативам ICAO, расследование авиакатастроф производит та страна, на территории которой эта катастрофа произошла, то есть Россия. Но мы сделали несколько ошибок в этом. Во-первых, надо было четко понимать значение этого самолета, нужно было четко понимать статус погибших людей, поэтому даже если мы имели право проводить расследование самостоятельно, мы, безусловно, должны были обязательно проводить его совместно с поляками. Это первое. Этого не было».
«Юридически мы все сделали правильно. Это ошибка, которая позволяет сейчас предъявлять какие-то претензии о том, что расследование было необъективным, политизированным и так далее. Это вот первый момент. Второй момент: когда мы все-таки закончили расследование, мы передали тела погибших полякам, но мы не передали обломки самолета — это была вторая ошибка. Каких-то нормативов, что что-то должно быть возвращено, в общем-то, нет, но по сути это могло быть жестом доброй воли, который мы не сделали. Потому что самолет, в общем-то, польский, имущество польское, то есть мы передали тела, мы передали личные вещи, мы вполне могли передать и самолет, но мы их, в общем-то, публично, ну как публично – видеосъемку, уничтожили.
Было проведено расследование достаточно хорошего уровня, и выводы, которые в заключении МАКа по этой катастрофе, на мой взгляд, там все более или менее нормально. То есть у меня не вызывают каких-либо сомнений те факты, которые там были изложены. Мы постарались сделать достаточно открытыми не только сами выводы, но мы показали методику получения этих выводов, то есть были опубликованы в открытом доступе переговоры пилотов, ну обычно это не делается. То есть буквально до последних секунд, когда там уже из этических соображений последние слова были убраны. Дальше мы много чего показали, объяснили, как и что. Поэтому с этой точки зрения объективная картина более или менее понятна, она ясна, она совпадает с выводами — это на самом деле человеческий фактор, это польский человеческий фактор.
Можно много говорить о том, что, допустим, наш диспетчер мог бы запретить посадку, он имел право, но он переложил право принять решение на экипаж, он выдал ему всю необходимую информацию, он показал все метеоусловия, дальше в распоряжении экипажа были даже данные о предыдущем самолете, который произвел посадку уже на пределе возможностей перед этим бортом. Это так всегда и делается, но ведь пока они летели, сколько там, допустим, 2-3 часа, погода все еще меняется, поэтому при подлете экипаж уточняет метеоданные.
Надо понимать нашего авиадиспетчера: во-первых, это был аэродром не международный, во-вторых, диспетчер тоже очень четко понимал статус этого борта и зачем они летят, поэтому если бы диспетчер на свой страх и риск сказал, что нет, я запрещаю посадку, летите на запасной аэродром, 200-300 км, понятно, что вся польская делегация с президентом страны на эту церемонию не попадает. Да, самолет был бы жив со всеми находящимися на борту. Но диспетчер бы получил такие обвинения, что Россия в лице диспетчера сорвала церемонию».