Россия попытается убедить Иран сдержать добычу нефти ради роста цен. 14 марта в Тегеране глава Минэнерго Александр Новак проводит переговоры со своим коллегой Бижаном Зангане. 13 марта последний заявил, что Иран не пойдет на заморозку добычи нефти ниже суточного уровня в 4 млн баррелей. По его словам, Тегеран не намерен подвергать себя санкциям, только освободившись от них. Аналитик UFG Wealth Management Алексей Потапов ответил на вопросы ведущего «Коммерсантъ FM» Петра Косенко.
Фото: Vahid Salemi, File, AP
— Как по-вашему, двусторонние переговоры могут дать какой-то результат, смягчить позицию Тегерана, который, как мы все знаем, в последнее время очень жестко стоял на своих позициях?
— Мне в это слабо верится. Единственный позитивный момент — это то, что в принципе такие переговоры состоятся. Возможно, мы и не знаем о каких-то договоренностях, которые сейчас пока не проникают в СМИ.
— То есть потенциально все-таки есть возможность договориться не напрямую, а, скажем так, через набор взаимных обязательств, не связанных напрямую с нефтяными ценами и с уровнем добычи?
— Да, это одна из возможных идей. Хотя, повторюсь, я в это не очень верю. По мне, Иран вполне последовательно отстаивает свое право нарастить позицию до санкционного уровня 4 млн баррелей в день, и, в принципе, это совершенно справедливое желание.
— А может так получиться, что будут некие договоренности относительно того, что в этой концепции замораживания объемов добычи Иран окажется единственной страной, вынесенной за скобки?
— Думаю, такое вполне вероятно. Насколько мне известно, все основные страны-производители нефти в целом поддерживают идею заморозить добычу, и только Иран, соответственно, хочет, если цитировать их министра нефти, чтобы их оставили в покое до того момента, пока они не нарастят производство до 4 млн баррелей в день.
— Да, но все же участники этих переговоров особо отмечают, что они готовы пойти на такой вариант в случае, если остальные крупные игроки на рынке последуют их примеру. Проблема-то как раз, опять же, упирается в позицию Тегерана.
— Крупные игроки — вы кого имеете в виду? Например, можно сказать, что со стороны США такой договоренности точно не будет.
— США в этих переговорах и не принимали участие, насколько мы знаем?
— Да, совершенно верно.
— Понятно, то есть речь идет о странах, которые все-таки обсуждали эту концепцию и принимали участие в переговорах. То, что стало известно буквально недавно, относительно того, что и Россия, и страны, которые не входят ОПЕК, проведут встречу в середине апреля, в марте эта встреча не состоится, это говорит о том, что переговоры о сокращении объемов добычи зашли в тупик?
— Да, на мой взгляд. Вернее, тут, с одной стороны, страны достигли некоего прогресса в том, что все, кроме Ирана, согласны на то, чтобы заморозить производство на некоем текущем уровне, тут, собственно, обсуждать больше нечего, все согласны, всех все устраивает. Соответственно, проблема, связанная с Ираном, грубо говоря, пока не решается в рамках тех идей, которые сформировались на рынке. Поэтому совершенно неудивительно, что та встреча, которая планировалась на 20 марта, была в результате перенесена на середину апреля, видимо, идут какие-то переговоры, какие-то обсуждения, что в принципе можно вынести на обсуждение на этой встрече.
— Если предположить, что даже будет достигнута принципиальная договоренность между всеми участниками переговорного процесса, насколько позитивно рынки воспримут эти действия с учетом снижения спроса на сырье и с увеличением запасов крупных игроков рынка?
— Да, это действительно большой вопрос, потому что если посмотреть на динамику нефтяных цен за последние несколько недель, безусловно, мы увидим очень значительный рост, и если смотреть, на каком фоне этот рост происходил, то, действительно, в основном на фоне переговоров о заморозке добычи, каких-то сигналов со стороны Ирана, готов он, не готов на это пойти. Вместе с тем мы видели, что по-прежнему наращиваются запасы топлива — как нефти, так и нефтепродуктов — в Штатах. И если по данным прошлой недели мы даже видели, что в Штатах на протяжении нескольких недель производство сокращалось, тут оно символически выросло. Поэтому, на мой взгляд, рынок немножко подустал от этой эйфории, которая завела цены на нефть выше уровня $40 за баррель по марке Brent, и совершенно не факт, что он будет реагировать так же позитивно, если будут достигнуты некие договоренности в апреле.