В Мультимедиа Арт Музей в рамках Фотобиеннале-2016 привезли серию «Эрмитаж. Дворцы Санкт-Петербурга» немецкой фотохудожницы КАНДИДЫ ХЁФЕР, известной своими тщательно выстроенными, крупномасштабными цветными изображениями культурных памятников и архитектурных шедевров. Выставка организована при поддержке MasterCard. О юморе пространства и Дюссельдорфе семидесятых годов с фотографом поговорила ЕЛЕНА КРАВЦУН.
Фото: Александр Миридонов, Коммерсантъ / купить фото
— Снимаете вы «Гранд-Опера», Лувр или какую-нибудь старейшую библиотеку — они всегда у вас пусты. Людей нет совсем. То есть в созданном руками человека очень симметричном пространстве человеку места нет. Почему?
— Если мы исключаем человека с его лицом, историей из пространства, некоторые детали этого пространства становятся более заметными. Сначала я ведь фотографировала некоторых людей, это было более сорока лет назад, и это было не так просто. Позже я поняла, что для застенчивого человека, как я, очень трудно контролировать людей. Так что я начала работать с пространством.
— В одном из ваших интервью вы употребляете термин «юмор пространства». Неужели у комнат, залов, пространства есть юмор?
— Я не знаю, насколько это видно по тем работам, которые выставлены в Мультимедиа Арт Музее, но иногда в музеях есть такие вещи, которые просто необходимы музею. Скажем, телефоны, огнетушители, декоративные стойки ограждения с канатом. Иногда между этими предметами и тем, что выставлено в музее, складываются довольно странные, бывает, даже несуразные взаимоотношения.
— То есть вы говорите о встрече прошлого и современности?
— Да, иногда и так это можно трактовать.
— Как выглядел дом, где вы выросли? Возможно, ваше детское восприятие пространства повлияло на ваше дальнейшее искусство и выбор тем. Как выглядит ваш собственный дом сейчас?
— У меня дома все это выглядит, конечно, не так, как на этих фотографиях. Я предпочитаю более сдержанные интерьеры. У меня дома находится только то, что нам нужно для жизни и работы. Насчет дома детства — это было так давно! Там, конечно, были уютные уголки и гостиная, но все равно это было очень сдержанное пространство.
— Вы учились у Бернда и Хиллы Бехер. Их считают основателями Дюссельдорфской фотографической школы, выходцами из которой стали, например, ныне высокооплачиваемый Андреас Гурски, а также Томас Руфф, Аксель Хютте и другие. Вы себя к этой школе причисляете?
— Хилла в Дюссельдорфской академии художеств не преподавала, преподавал только Бернд Бехер. Я, конечно, причисляю себя к его ученикам.
— Ваш коллега Андреас Гурски сегодня преподает в академии в Дюссельдорфе, а вы ведете педагогическую деятельность?
— Я три года занималась преподаванием в Карлсруэ, но увидела, что это не мое. Это слишком отвлекало меня от моей собственной работы и моего искусства.
— А каким был Дюссельдорф во времена вашей учебы, в конце семидесятых годов? Я знаю, что именно в семидесятые город стал застраиваться авангардной архитектурой, что и привело к созданию района, который даже называется «архитектурный зоопарк».
— Это было очень милое время. В 1968 году я, кстати, работала в газете, а спустя два года стала помощником Вернера Бокельберга, он был известным в мире моды рекламным фотографом, он снимал Пикассо, Дали, Энди Уорхола, устраивал фотосессии звезд на улицах. Именно тогда я впервые плотно соприкоснулась с фотографией. Интересно, что, когда я подала заявление в Дюссельдорфскую академию, тогда не было класса для подготовки фотографов, но был кинокласс, и поскольку я тогда занималась диапроекцией, я решила, что это самое близкое из того, что я могу изучать. Тогда же я узнала, что Бернд Бехер набирает новый фотокласс, и перешла уже к нему. Это было время, когда фотография не занимала того места, которое оно занимает сейчас. Это видно хотя бы по вашему Мультимедиа Арт Музею, где на всех этажах демонстрируется только фотография. Начиная с восьмидесятых я стала развивать свою собственную линию. Понимаете, в пустых общественных зданиях я нашла скрытую благодать.
— В Эрмитаже впервые вы побывали в девяностые годы, вы уже тогда решили это место заснять?
— Это был просто частный визит и поход в Эрмитаж. После этой поездки мне показалось, что Санкт-Петербург — это один из самых красивых городов, что мне довелось увидеть. Во время своего визита в Петербург летом 2014 года я работала в Мариинском театре и театре Юсуповского дворца, а также во дворцах Павловска и Пушкина и, конечно, в Эрмитаже. А итогом стала серия из 25 фотографий, некоторые из них вот доехали до Фотобиеннале.
— Почему вы решили передать свои работы в дар Эрмитажу?
— В качестве жеста благодарности, мне там очень помогли в моей работе.
— Как вы выбираете локации для съемок — во время путешествий, по наводке друзей или по приглашению?
— В последнее время мне везет — меня приглашают. Так было с проектом, связанным с Эрмитажем. Что касается конкретных точек съемки, я стараюсь выбирать их с помощью книг, сотрудников музея и в том числе с помощью местных жителей, которые мне просто что-то рекомендуют. Вообще я очень ленива, я не вожу машину. Меня со всем моим оборудованием, а вы представляете, что это такое — широкоформатная камера, объективы, штативы,— всегда кто-то сопровождает. Кстати, в некоторые места довольно сложно попасть. В Неаполе, например, есть библиотека Джироламини, основанная в 1586 году, от красоты которой захватывает дух, и было очень трудно получить разрешение снимать там.
— А вам история места важна или вас беспокоит только красота пропорций?
— История для меня очень важна, и здесь речь идет не только об историческом фоне музея или библиотеки, но и истории самого города.
— Ваши учителя Бернд и Хилла Бехер документировали европейский и американский индустриальный мир. Вы же снимаете дворцы, музеи, зоопарки — вы ностальгируете по искусству прошлого?
— Я надеюсь, что мои работы ностальгию не выражают. Что же касается работ моих учителей — это были концептуальные творения.
— А вы сами помните, когда ваши фотографические «музеи» попали в музей? Когда у вас впервые была выставка, вы что испытали?
— Это наполняет гордостью. Год я, пожалуй, уже и не вспомню, это было еще во времена студенчества, в начале восьмидесятых. Тогда это были еще малые форматы. Со временем, как видите, у меня и форматы подросли.