Кристоф Ваннер о российских военных в Сирии: «Авиабаза в Латакии действительно очень грамотная, она большая. Сколько там самолетов? Около 30, может быть, чуть больше — чуть меньше, я не могу сказать. Там в основном Sukhoi 24, 25, 35, 30, 34 — современные и те, которые постарше. Но все это выглядит достойно, все это выглядит так, как будто там надолго. Они на меня не произвели впечатления, что сегодня это есть, а завтра этого не будет. Это довольно основательно все сделано, и условия хорошие. Как я понимаю, солдаты в основном живут в контейнерах, которые туда привезли. Это такой городок, который состоит из контейнеров. Контейнер выглядит как жилой контейнер, не как на стройке, все в порядке там, цивилизованно и грамотно сделано, и условия, все отлично там, и есть спортплощадка, где ребята могут заниматься под открытым небом спортом, фитнес, тренажеры, все дела, играть в волейбол они могут».
О том, как Россия договаривается с местными повстанцами: «В связи с тем, что такой хаос, есть большая сфера влияния, власть в руках этих шейхов или так называемых полевых командиров. А как только будет правительство, как только будет порядок, они же теряют эту власть либо часть этой власти и часть своего влияния. И некоторым людям это может и не нравиться. Они сейчас понимают, что Россия оказывает на них давление. Был же период, когда были очень сильные массированные авиаудары. И эти полевые командиры поняли, что если так будет продолжаться, их просто не станет. Вот тут какое-то давление было. И они стали понимать, что, может быть, лучше сотрудничать. Сегодня они так думают, потому что на них оказывается давление и потому что они понимают, если они будут сотрудничать, то они могут рассчитывать на помощь, на гуманитарную помощь, может быть, и на финансовую помощь. И это поднимает их авторитет среди своих людей, когда те лучше живут. Но все равно, когда они будут с правительством работать вместе, сотрудничать, то они теряют власть и влияние. Многим, наверное, это не нравится. Они сегодня будут так действовать, а завтра как они будут действовать, бог его знает. Это очень сложно и для российских военных, которые туда ездят маленькими группами, договариваются с этими шейхами о примирении напрямую. Там есть специальные группы среди российских военных, специальные люди, которые действительно встречаются с этими товарищами, разговаривают. И никогда не знаешь, на что ты можешь наступить. Потом, конечно, они получают гуманитарную помощь. Когда они получают какое-то пособие, следующий шейх в другом городке или в другой деревне понимает, что тут идет какое-то содействие, помощь, поддержка, и он-то уже готов сегодня примириться. Что они завтра будут делать, если слишком мягко ты себя будешь вести с ними, я не могу сказать, но я боюсь, что это очень сложный, очень длительный, очень изнурительный процесс — договариваться надолго с этими людьми. Потому что эта война идет пять лет, это очень сурово, это очень жестко».