В матче первого круга 1-й группы Евро-Африканской зоны Кубка Дэвиса Россия—Швеция, завершившемся 5 марта со счетом 5:0, капитан хозяев Шамиль Тарпищев одержал свою 55-ю победу в этом турнире, установив его рекорд. 68-летний Тарпищев дебютировал на капитанском мостике еще в 1974 году в возрасте 26 лет, а с 1997-го возглавляет национальную мужскую сборную бессменно. В общей сложности он провел в Кубке Дэвиса 86 матчей, что также является мировым рекордом. На счету Шамиля Тарпищева еще несколько уникальных достижений. Например, он единственный капитан, который более одного раза выигрывал Кубки Дэвиса (2002, 2006) и Кубок федерации (2004, 2005, 2007, 2008). В интервью корреспонденту “Ъ” ЕВГЕНИЮ ФЕДЯКОВУ господин Тарпищев вспомнил некоторые интересные события, связанные с его капитанством в мужской сборной.
Капитан мужской сборной России по теннису Шамиль Тарпищев
Фото: Сергей Киселев, Коммерсантъ / купить фото
— 82-летний австралиец Нил Фрэзер, чей рекорд по количеству побед вы превзошли, вам еще не звонил?
— Нет. Но мы знакомы, конечно. В 2002 году после нашей победы в финале над французами он подошел и почему-то попросил у меня разрешения сфотографироваться с Маратом Сафиным.
— Дали добро?
— Конечно. А позже мы с Фрэзером общались еще один раз. Кстати, довольно долгое время считалось, что на его счету 49 побед, и когда я выиграл 50-й матч, то думал, что вышел на первое место. Но потом у Фрззера нашли еще пять матчей. Ладно, не беда. (Смеется.) Теперь уже точно наверняка ничего не найдут.
— Когда у вас впервые появилась мысль о том, что побить рекорд Фрэзера реально?
— В каком году было дело, не помню. Но точно в Риме. Один итальянец, работавший в Международной федерации тенниса, сказал, что я вышел на второе место пока только по количеству матчей, а не побед. Тогда меня этот вопрос и заинтересовал.
— Есть мнение, что в среднем каждый матч из пяти встреч длится примерно 13 часов игрового времени…
— На грунтовом покрытии — больше. С Израилем, который в 1984 году мы победили,— 3:2, играли более 20 часов. Помню, что даже заголовок такой был в одной газете: «20 часов 15 минут на электрическом стуле».
— В любом случае получается, что вы провели на корте в качестве капитана около 1300 часов, или 55 суток. Можно ли считать хотя бы некоторые из них потерянным временем?
— Конечно. Взять, например, дурацкий матч в Испании в марте 1979 года. Александр Метревели перед ним уговорил провести сбор в Тбилиси, а там пошел снег и мы ни разу не тренировались. А в Барселоне — отличная погода, +25. Помню, вышел из самолета и сказал: «Над всей Испанией безоблачное небо». Короче говоря, мы там ни одного сета не взяли. Я сидел спокойно, понимая, что мы обречены.
— А долго вы думали, когда в 1973 году в 25 лет получили предложение возглавить сборную?
— Я два раза отказывался. Тогда Дмитрий Ионович Прохоров (начальник управления международных связей Госкомспорта СССР, отец бизнесмена Михаила Прохорова.— “Ъ”) сказал: «Ты играть хочешь? Да кто ж тебе даст!» Ведь выездов за границу тогда практически не было. В моей жизни, кстати, почти все происходило вопреки моему желанию — именно так меня назначали советником президента, министром. Да и вообще в самом начале я хотел играть в футбол, а не в теннис.
— Свой первый матч в качестве капитана вы провели в Донецке в 1974 году против югославов. Сборная СССР выиграла его со счетом 3:1…
— Ту встречу хорошо помню. Перед ее началом Желько Франулович получил разрыв связок, и выиграли мы достаточно просто, без нервотрепки. Не было никаких конфликтных ситуаций, и я не почувствовал, что сделал что-то особенное. В плане самоутверждения для меня оказался гораздо важнее следующий матч — финал Европейской зоны против сборной Чехословакии. У чехов капитаном был Антонин Болард, министр спорта, и они во время переходов впервые использовали кислородные аппараты.
Там получилась такая ситуация. С чехами мы встречались уже на следующей неделе после победы над югославами, поэтому в перерыве между теми матчами я вывез игроков на Азовское море. Когда после парной встречи чехи повели — 2:1, спортивное начальство начало меня критиковать: мол, зачем уезжали отдыхать. Но мы вы все-таки выиграли. Решающее очко принес Теймураз Какулия в тяжелейшем матче с Франтишеком Палой, а перед этим Метревели тоже в пяти сетах выиграл у Яна Кодеша, которому уступал несколько раз после поражения на Уимблдоне-1973. У нас тогда с Метревели были довольно непростые отношения, и, соответственно, подсказывать ему я не мог. Но в решающей партии увидел, что чех очень устал, и все-таки сумел донести до Метревели, как надо играть. В итоге он спас тот матч, уступая в решающей партии. Это был определяющий момент с точки зрения взаимоотношения с игроками, да и в глазах спорткомитета я утвердился как капитан. Хотя в третий день его представитель пошел в баню, поскольку уже не верил в нас.
Вообще в 1974 году мы сразу же могли выйти в финал, но не удалось пройти Индию. Играли в Пуне, где за одну ночь свили трибуны на шесть тысяч зрителей из веревок и бамбука — я еще их джунглями называл. Жара и влажность были просто дикими, и тогда по правилам можно было брать перерыв между сетами. Пока я ругался по поводу судейства, Какулия принял холодный душ, чего делать было ни в коем случае нельзя. У него начались судороги, и мы проиграли.
— Ясно, что вершиной вашей капитанской карьеры стали финалы 2002 и 2006 годов с французами и аргентинцами. А еще какие матчи запомнились?
— С Израилем был очень тяжелый матч во всех отношениях. И с Аргентиной в 1985 году. Холод, ветер, дождь. В первый день — ни одного зрителя, а Чесноков «убирает» Мартина Хайте. Во второй день на парной встрече уже был какой-то народ, а в третий день трибуны битком. Матч тогда затянулся на одни сутки, всех, кроме игроков, меня и врача, отправили домой. А я тогда в середине недели заболел страшно — лихорадка, кожа вся панцирем покрылась. Врач спрашивает: «Что болит?» Я отвечаю: «Жжет большой палец на правой ноге». Потому что если ничем не шевелить, то вроде все нормально. Доктора боялись, что я умру. Тогда руководитель нашей делегации Олег Спасский говорит: «Ты улетай домой, а я посижу на корте. Только скажи, что надо говорить». Когда Чесноков в пятой встрече взял победное очко у Хосе-Луиса Клерка, сопровождающий персонал нашей команды уже сидел в самолете.
— Самое обидное поражение?
— От Белоруссии в 2004 году. В первый день Марат Сафин, прилетевший в Минск из Мельбурна сразу после победы на Australian Open, проиграл Максиму Мирному со счетом 9:11 в пятом сете. А потом мы не смогли психологически подготовить Михаила Южного к пятому матчу с Владимиром Волчковым, который в пятницу подвернул ногу. Мне было ясно, что серьезной травмы у него нет, но психология сыграла свою роль. Волчков в той ситуации ничего не терял и играл так, как привык — быстро и раскованно. Южный же держался за результат, а мы не сумели вывести его из этого состояния.
— Вы работали с десятью поколениями игроков. Готовы назвать команду мечты из четырех человек?
— Александр Метревели, Евгений Кафельников, Марат Сафин — однозначно. На четвертую позицию претендуют несколько человек.
— О своем преемнике на капитанском мостике думаете?
— Честно говоря, да. Как только сформируется новая плеяда игроков — Андрей Рублев, Карен Хачанов, Аслан Карацев, Роман Сафиуллин — можно будет передать сборную в другие руки.
— А от результата это будет зависеть? То есть, для вас принципиально вернуть сборную в мировую группу?
— Нет. Хочу оставить команду, способную побеждать на протяжении нескольких лет. Сейчас есть шанс оформить договорные отношения с молодежью таким образом, чтобы она действительно чего-то достигла. Молодые игроки, как правило, самые неуправляемые. А у меня все же имеется определенный авторитет.