30 ноября 1916 года. Бесконечная похоронная процессия с участием высших сановников и коронованных особ со всех концов воюющей Европы останавливается у венской церкви капуцинов. Герольд трижды ударяет булавой в запертые врата.
В Шенбруннском дворце расположилась главная часть выставки о Франце-Иосифе I — "Человек и монарх"
Фото: Leonhard Foeger, Reuters
30 ноября 1916 года. Бесконечная похоронная процессия с участием высших сановников и коронованных особ со всех концов воюющей Европы останавливается у венской церкви капуцинов. Герольд трижды ударяет булавой в запертые врата. "Кто идет?" — спрашивает из-за двери монах. "Его императорское и королевское апостолическое величество, Франц-Иосиф, император Австрии, король Венгрии..." — начинает в ответ герольд и еще долго выкрикивает в холодный воздух долгий перечень обветшавших титулов: король Иерусалимский и великий воевода Сербский, великий герцог Тосканский и великий князь Трансильванский.
"Мы не знаем такого",— глухо раздается из-за двери. Снова три удара, снова "кто идет?", герольд еще раз называет имя и звание покойного, теперь уже вкратце. Но двери не открываются. В третий раз на вопрос капуцина герольд отвечает одной фразой: "Франц-Иосиф, несчастный грешник". Старый габсбургский ритуал исполнен; в замке скрежещет ключ, железные врата отворяются, и гроб кайзера наконец водворяется в фамильном склепе.
В 2016 году в Вене немного упреждают события: юбилей осенью, но высокий туристический сезон начинается уже сейчас, и откладывать открытие большой мемориальной выставки на конец ноября с его предрождественскими ярмарками непрактично. Впрочем, основной вопрос выставки в сущности тот же, что и тогда, на последних великих похоронах старой Европы: кем он был, каким запомнился за почти семь десятков лет своего правления?
Упрямый бюрократ, чей метод правления и характер не уберегли государство от шекспировской череды бед? Сын и наследник, эрцгерцог Рудольф, покончил с собой, племянник Франц-Фердинанд застрелен, супруга Елизавета зарезана анархистом, брат Максимилиан расстрелян в Мексике, двуглавая империя сначала проиграла борьбу за власть в объединенной Германии, а затем, полвека спустя, оказалась втянутой в мировую войну и погибла. Или осмотрительный и по-своему мудрый правитель, патриархальный отец народа, вовремя давший государству конституцию, а мятежным венграм — еще и автономию, старательно и заботливо разбиравший нужды подданных и, в общем-то, не особенно препятствовавший при всем своем консерватизме поступи прогресса (а потому оказавшийся гарантом щедрого экономического и культурного расцвета страны)?
Сейчас в Австрии и в прочих осколках империи Франца-Иосифа обычно помнят не властным юношей образца 1849 года, решительно утихомирившим революцию, а все больше "стариком Прогулкиным", добрым венценосным аккуратистом, в силу своей дряхлости несколько смешным, но трогательным символом былого благополучия. Нынешняя выставка отдает должное и сантиментам, но в первую очередь задается целью представить кайзера живой и объемной фигурой.
Такую задачу не решишь в камерных масштабах, так что выставка щедро развернута аж на четырех площадках. Самый беззаботный раздел, "Охота и досуг" (где, однако, от политики все равно уйти не удалось), и вовсе вынесен из Вены в нижнеавстрийский барочный замок Нидервайден. Главная секция, "Человек и монарх", посвященная центральным событиям государственной и семейной жизни императора, расположилась в залах Шенбруннского дворца. Рядом, в Музее императорских экипажей, показывают "Величие и скромность": служившие Францу-Иосифу экипажи (от коронационной кареты до катафалка) и его одежду, парадную и повседневную. То же противопоставление и в еще одном разделе, "Празднества и повседневная жизнь", который помещен в Придворном хранилище мебели. Педантичная бытовая скромность императора против беспримерного блеска империи на закате, которую он олицетворял, и уходящее ремесло "последнего монарха старой школы" против кризиса старого мира, плохо сдерживаемого позолоченными скрепами.