Выставка живопись
Фото: Коммерсантъ / Юрий Мартьянов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Юрий Мартьянов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Юрий Мартьянов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Юрий Мартьянов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Юрий Мартьянов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Юрий Мартьянов / купить фото
В отделе спецпроектов Третьяковской галереи открылась выставка Ирины Затуловской "Обратная перспектива". Несколько десятков работ составляют личный пантеон важных для Затуловской художников, в основном русских. Рассказывает ВАЛЕНТИН ДЬЯКОНОВ.
Живопись Затуловской — это авангард, остановленный на бегу и развернутый лицом к зрителю. Она училась в Полиграфическом институте у шестидесятников-сезаннистов, а в восьмидесятые нашла свой язык, основанный на так называемом тихом искусстве тридцатых. Из плеяды последователей Малевича ее любимый художник — Павел Басманов, автор многочисленных пасторалей на крестьянские темы, человек религиозный, как и сама Затуловская. Ученики формалистов в сталинскую эпоху прятались от цензуры в необязательных, но мастерских пейзажах и портретах, оставив идеи по переустройству мира и человека в героическом прошлом революции. Затуловская сделала из этих частных, почти кухонных опытов манеру, добавив ностальгической фактуры.
Большинство картин художницы написано на поверхностях, для искусства не предназначенных — от ржавого железа до камня и доски для готовки. Для тех, кто любит патину, нет ничего прекраснее куска крыши, отслужившего 50 лет и отправленного ветром на заслуженную помойную пенсию: он приобретает насыщенный землистый цвет и историческое измерение. Такая патина как туман из хрестоматийного мультфильма Юрия Норштейна, кстати, близкого друга художницы, и ее персонажи действительно проглядывают сквозь наслоения естественных химических процессов, как та белая лошадь. Глядя на живопись Затуловской, чувствуешь, что перед тобой не найденный объект, а заново обретенный. Эта эстетика некоторое время была определяющей для московской интеллигенции, и Затуловская признана определенным кругом так же, как, скажем, Александр Бродский, который в своих интерьерных работах для московских клубов ОГИ и "Апшу" откровенно ссылался на атмосферу кухни, дачи и прочих частных пространств, где в годы застоя человек мог вздохнуть (и заговорить) свободно.
Для выставки в Третьяковке придумана замысловатая архитектура, призванная оправдать название. Работы висят на стенах, расположенных несколькими планами, начиная с небольшой, в человеческий рост, и заканчивая громадной. Это имитация иконной перспективы и уютной тесноты коммуналки одновременно, и такое совпадение смыслов выглядит интересной культурологической находкой — эдакая история коллективности от Средних веков до наших дней. Самый ранний автор из тех, что населяют олимп Затуловской, Джотто, изображенный на камне в виде стада овец (отсылка к фрескам жития святого Иоакима в капелле Скровеньи). Самый поздний — Тимур Новиков, основатель петербургской Новой академии, а в юности — экспрессионист в духе "тихого искусства". Между ними помещаются и Павел Федотов, и Михаил Рогинский, и Лев Жегин, малоизвестный художник недолго просуществовавшего объединения "Маковец". Они показаны куклами, тряпичными игрушками вроде тех, что до сих пор делают в деревнях. Художник для Затуловской — фигура всегда страдательная, и переборщить с хрупкостью она не боится. И в этом есть правда, особенно учитывая непростые биографии почти всех героев Затуловской, от умершего в психозе и нищете Федотова до чуть не расстрелянного по обвинению в шпионаже Малевича. Последний, кстати, выглядит настоящим Гулливером в стране лилипутов: его портрет в образе крестьянина с косой подчеркнуто агрессивен, как и решенная в фирменных супрематических цветах, черном и красном, развеска белья, названная "Войной". Впрочем, автор "Черного квадрата" с его теориями тотального переустройства планеты здесь действительно показан для контраста: все остальные художники смотрят на зрителя чистыми детскими глазами. Тот факт, что они далеко не дети, не имеет значения: в "Обратной перспективе" на лицах кукольных художников читается горячее желание хотя бы чуть-чуть очистить жизнь от сложностей и кошмаров современности.