Яна Яковлева о возможном «дележе»: «Домодедово — это не только здание, там огромное количество предприятий вокруг, огромное количество земли со складами, куча сопутствующих бизнесов. И вообще, большая часть выручки там не от пассажиропотока, то есть не от перевозок. Большая часть выручки — это сторонние бизнесы типа грузов. Масса всего. Поэтому, может быть, мы даже сразу и не узнаем, что перешло под чей контроль. Может быть, сам аэропорт и останется за Каменщиком, а большую часть сторонних бизнесов придется кому-то отдать. Узнаем мы это или нет, и будет ли потом это нам интересно или нет — мы всегда надеемся, что кто-то отстоит себя. И вот один отстоял, другой отстоял, кто-то не отстоял, кого-то посадили — сколько этих историй по России. И мы вспоминаем, как президент в своем послании говорил о том, что 200 тыс. уголовных дел возбудили зазря: так называемая произвольная активность правоохранительных органов, когда они дело возбуждают, до суда не доводят. Но что происходит между тем, как кошмарится предприниматель и потом дело доходит до суда или разваливается? То есть это и есть тот момент, когда отбирается бизнес и решает вопрос. Понятно, что у нас суд обвинительный, обвинительный уклон — суд пропечает, в общем-то, любой приговор, но еще же до суда есть целый бизнес, который принадлежит правоохранительной системе и который управляется для достижения бизнес-целей».
Адвокат Вадим Клювгант о судебном процессе: «На днях президент Российской Федерации в очередной — уж, не знаю, какой по счету — раз говорил о том, что нельзя подрывать авторитет суда, нельзя использовать уголовную репрессию в качестве дубины для передела собственности. Вот всем нам — и вам, и нам, и президенту — сейчас ответ такой очень показательный. Опубликован указ о том, что председатель Следственного комитета стал полным генералом, ему очередную звезду присвоили. Вот я как-то не могу в одну цепочку все это не выстроить — печальную очень цепочку. Потому что это, к сожалению, все уже становится отнюдь не случайными совпадениями.
Я очень надеюсь, что это дело до суда вообще не дойдет. Я полагаю просто как эксперт, который что-то понимает в праве, в том числе и уголовном, что оно и не должно до суда дойти просто потому, что оно такое — очень дипломатично выражаясь, — искусственно созданное. А уголовное дело должно всегда исходить от конкретного криминального факта в отношении конкретно описанного события, что оно содержит это событие — конкретный криминальный факт. Чего, на мой взгляд, в данном случае нет и близко. Да, теракт, конечно, был, к большому сожалению, погибли люди, это страшная беда. Но только это самостоятельный криминальный факт, в совершении которого виновны какие-то конкретные люди. И это не те люди, которые сейчас находятся в тюрьме или под домашним арестом по решению Басманного суда, в том числе Дмитрий Каменщик, о котором идет разговор в последние дни».
Вадим Клювгант о доказательстве вины и презумпции невиновности: «Собственник — это категория, которая говорит о принадлежности определенному лицу определенного актива. И все — не больше и не меньше. Это никак не характеризует его ответственность за какое-то криминальное событие, если даже считать, что оно имело место. Я подчеркиваю, здесь нужно все доказывать, здесь ничего нельзя декларировать, потому что есть презумпция невиновности. Она в равной степени распространяется и на собственников, и на прохожих, и на сотрудников, и на кого угодно — на всех. Любой человек является невиновным до тех пор, пока приговором суда не доказано обратное, этот договор не вступил в законную силу. То есть презумпцию невиновности нужно преодолеть, именно доказать, опровергнуть. Значит, тогда нужно рассматривать не взаимоотношения человека с его активом, что ему принадлежит, сколько это стоит, хотя я понимаю, что в данном случае, может быть, это является основным реально движущим фактором и мотиватором. Но это никак не характеризует категорию причастности к преступлению и категорию вины и ее доказанности. Собственник, не собственник — должно быть доказано, по большому счету, три вещи. Что было совершено то преступление, которое инкриминируется. Что конкретный человек, кто бы им ни был, еще раз подчеркиваю, к этому конкретному преступлению причастен. И что, если на первые два вопроса ответ положительный, он совершил то, к чему причастен, виновен — не случайно, то есть умышленно или по халатности, по грубой небрежности совершил то, что привело к этим криминальным последствиям. Три взаимосвязанных вещи, которые в совокупности должны быть доказаны в отношении каждого человека. А не то, что, раз он собственник, значит, он априори за все отвечает. Нет, это не язык закона. И тем более это не язык, на котором может быть преодолена презумпция невиновности».