Голосами более 250 депутатов Украина приняла закон, необходимый для приватизации крупных госпредприятий. Журналист Виктор Лошак рассуждает о том, как решался и будет решаться теперь центральный вопрос украинской политики и экономики.
Фото: Петр Кассин, Коммерсантъ
На Украине в государственной собственности около 3 тыс. предприятий, 2 тыс. из них не работают. Зачастую состояние их плачевно — инвестиций в модернизацию некоторых не было со времен СССР. Подсчитано, что убытки только от этой части остановившейся экономики порядка 100 млрд гривен в год. Сколь велика эта сумма — легко представить, сравнив цифры: в оптимистическом прогнозе от приватизации в нынешнем году страна получит 17 млрд гривен или $700 млн.
Нового закона ждали практически из-за одной строчки — запрета на участие резидентов страны-агрессора. Понятно, речь идет о России. Однако эта строка лишь надводная часть айсберга — приватизация ключевая не столько экономическая, сколько политическая проблема. Совсем недавно, в феврале, только после обещаний начать приватизацию отозвали свои заявления об уходе из правительства министры продовольствия, инфраструктуры, здравоохранения и информационной политики. Приватизация — клятвенное обещание премьера Яценюка вице-президенту США Джо Байдену. И именно не начавшаяся приватизация была главным толчком к наделавшему так много шума демаршу экономического министра Айвараса Абромавичуса.
Людям, понимающим контекст подковерной украинской политики, было понятно, почему Абромавичус так непримиримо сошелся с заместителем главы депутатской фракции Петра Порошенко — Игорем Кононенко. Последний «куратор», так это называется на Украине, выставляемой на продажу компании «Центрэнерго», дающей 8% всей электроэнергии страны. «Кураторы», т.е. чиновники и депутаты, смотрящие за тем или иным госпредприятием и стригущие с него купоны, и есть хребет украинской коррупции. Вот по кому наносит главный удар только-только принятый закон, а вовсе не по занятым собственными проблемами российским резидентам. И вот почему закон так долго не принимался.
В амплитуде от «братьев навек» до «страны-агрессора» мы остаемся очень похожи друг на друга. И мы, и жители Украины уверены: государственное — значит лучшее, умней и справедливей чиновника нет никого. Украинское государство, мягко сказать, не эффективный собственник, но половина опрошенных местными социологами считают, что предприятия нужно оставить в госсобственности, а еще 30% уверены, что продать нужно лишь небольшую их часть. Выходит, весь наш конфликт — это лишь спор закоренелых государственников друг с другом.