Алексей Кара-Мурза. Знаменитые русские о Венеции.— М.: Издательство "Независимая газета", 2001
Алексей Кара-Мурза продолжает отслеживать итальянские маршруты знаменитых россиян. Вслед за Римом и Флоренцией его персонажи, среди которых Фонвизин и Погодин, Врубель и Бенуа, Брюсов и Мандельштам, Ходасевич и Стравинский, веселой и шумной гурьбой отправляются в Венецию. Экскурсоводом выступает сам автор: напомнив, что Пушкин в Венеции не бывал, а Достоевский мечтал сочинить роман про венецианцев, он через Бродского и Виктора Некрасова сразу же протягивает мостик к дню сегодняшнему, когда сам отведал "веницейской жизни". Главным ценителем Кара-Мурза назначил Иосифа Бродского — ему и посвящена самая подробная глава, где цитируются "Венецианские строфы" и их прозаические переложения: "В сущности, весь город, особенно ночью, напоминает гигантский оркестр, с тускло освещенными пюпитрами палаццо, с немолчным хором волн, с фальцетом звезды в зимнем небе". Благодаря рекомендации нобелевского лауреата лучшим знатоком Венеции признан Петр Вяземский ("Экипажи — точно гробы, кучера — одни гребцы. Рядом — грязные трущобы и роскошные дворцы").
Другие "туристы" чередуют восторженные возгласы с брюзжанием. Антон Павлович Чехов замечает, что жизнь в этом европейском городе дешевле, чем в Ялте, а ведь "Крым перед Венецией — это каракатица перед китом". Брюсов с женой и сестрой плачет на развалинах башни Сан-Марко в 1902 году, Розанов приветствует ее восстановление в 1912-м. А Блок, поселившись на острове Лидо, восклицает: "Всякий русский художник имеет право хоть на несколько лет заткнуть себе уши от всего русского и увидать свою другую Родину — Европу, и Италию особенно".Франсуа Ансело. Шесть месяцев в России / Вступительная статья, составление, перевод с французского и комментарии Н. Сперанской. М.: Новое литературное обозрение, 2001
Впервые переведены на русский записки Франсуа Ансело о его российском путешествии. Французский поэт Жак Арсен Франсуа Поликарп Ансело (1794-1854) был приглашен в Россию в качестве "посольского рифмача". Француз согласился воспеть коронацию Николая I в 1826 году. Восхвалив Россию в кантате и оде, Ансело в письмах к своему дорогому другу Ксавье Сентину не всегда лицеприятно высказывается о чуждых "суровых и однообразных краях". Зато французу пришлись по душе россиянки. Побывав на экзаменах в институте благородных девиц, путешественник хвалит российскую систему образования с ее четкими границами: дворянкам — "карандаш, компас и кисти", другим сословиям — "обычные иглы". Будущих мещанок и купчих не обременяют лишними знаниями, "сделавшими бы для них тягостным исполнение их повседневного долга": "Тайны наук, соблазнительные тонкости искусств, чары литературы заменены для них несколькими иностранными языками и рукоделием".
Ансело восхищается познаниями русских девушек, следящих за новинками французской литературы: "Писатели, которые во Франции расплачиваются за успех ежедневными оскорблениями, коими их осыпают голодные газетные писаки, могут найти утешение во мнении иностранцев".
Рассказывая о русской цензуре, народных суевериях, сектантах, балах, гуляньях и охоте, путешественник опирается не только на свои впечатления. Современные исследователи разоблачают компилятора: "Описание зданий и памятников он взял из книги Свиньина, описание архитектуры Москвы — из французского путеводителя, а рассуждения о нравах дворян заимствовал из книги Фабера".
Впрочем, книга все равно имела большой успех — европейцы первой трети XIX века во многом благодаря Ансело узнали о российской словесности. А в знаменитом парижском салоне госпожи Виржинии Ансело Проспер Мериме узнал, что его перевел Пушкин, и в ответ тоже стал его переводчиком. Сам же Пушкин дал Ансело убийственную характеристику: "Я, конечно, презираю отечество мое с головы до ног — но мне досадно, если иностранец разделяет со мною это чувство".
Здесь же приводятся и другие, как возмущенные, так и снисходительные, отзывы на "Шесть месяцев" Ансело. Вынужденный эмигрант, бывший участник декабристского Союза благоденствия Яков Толстой, желая выслужиться перед правительством, подробно указывает все напраслины, возведенные французом на великую империю. На вопрос "Достаточно ли шести месяцев, чтобы узнать страну?" он дает уверенный отрицательный ответ (через десять лет после которого Толстой хоть и не возвращается домой, но становится агентом III отделения в Париже). Обычно до издевки ироничный Вяземский щадит неопытного француза: "Можно ли дождаться нам от иностранца хорошей книги о России, которую видит он или из коляски, или из гостиных". Упреки желчный критик приберегает для соотечественников: "Мы сами худо знаем свое отечество... Угощая приезжих Россиею, многие из нас спешат выказывать им все подлежащее осуждению, чтобы такою уловкою явить в себе изъятие из общего правила". Вяземский призывает указывать на погрешности "с патриотическим соболезнованием, а не по расчету личной суетности".
Елена Ямпольская. 12 сюжетов о любви и театре. СПб.: Лимбус Пресс, 2001
Журналистка Елена Ямпольская описывает свои фрагментарные путешествия по миру театра. Оставив все серьезные театроведческие размышления средствам массовой информации, для более свободных высказываний об "эротичнейшем из всех искусств" она избрала книжный формат. Правда, увидев, что и на белой бумаге ее интервью с актерами и режиссерами не теряют своей "желтизны", решила несколько сузить круг поставленных задач.
Автор уверяет, что ее книга — просто 12 советов тем, кто собирается "закрутить" роман с актером. Расширив потенциальную аудиторию, Елена Ямпольская пытается всячески отговорить читателей от необдуманных поступков. Потому что актеры — хоть и люди, "но другие". Армен Джигарханян подтверждает, что в эту "нормальную профессию идет много ущербных людей", Михаил Козаков — что "актеры — очень несчастны", Владимир Машков — что если не актер, то уж режиссер — это точно "женская профессия". Объектами внимания автора становятся и Роман Виктюк, Александр Домогаров, Татьяна Егорова, Олег Табаков, Леонид Филатов, Сергей Шакуров — кто-то и сам готов делиться банальными суждениями, за кем-то приходится подглядывать.
Программная статья в книге озаглавлена "Полный обзор театральной эротики". Если таковая эротика действительно исчерпывается представленными "12 сюжетами", то за нравственность зрителей точно можно не волноваться.
Михаил Чехов. Воспоминания. Письма / Составитель З. Удальцова. М.: Локид-Пресс, 2001
О театральных романах во времена Станиславского можно узнать из обстоятельно изданных воспоминаний, писем и статей знаменитого актера Михаила Чехова. Одна из статей так и называется "О любви в нашей профессии" — картина, нарисованная Чеховым, отнюдь не безрадостна. В других рассуждениях о трудностях профессии Чехов делится секретами актерской техники. А в книгах "Путь актера", "Жизнь и встречи" рассказывает о реальном общении с дядей Антоном Павловичем ("Читал ты 'Каштанку?' — спросил Антон Павлович.— Нет,— ответил я.— Ну так пойди и прочти"), и виртуальном — со своими главными кумирами: Дарвиным, Фрейдом и Шопенгауэром.
ЛИЗА НОВИКОВА