Фестиваль кино
Фото: League of Experimental Cinema
В Берлине продолжается 66-й Международный кинофестиваль. О его главных конкурсных и одной неконкурсной премьере — АНДРЕЙ ПЛАХОВ.
Диапазон жанров — от парадокументального "Огня в море" до парафантастической "Midnight Special". И то и другое — пока еще редкость в фестивальных конкурсах. Но постепенно исключение само становится правилом.
"Огонь в море" итальянского документалиста Джанфранко Рози, не пренебрегающего и постановочными приемами,— самое сильное конкурсное впечатление, которое, скорее всего, принесет ему "Золотого медведя" вдобавок к уже имеющемуся в его коллекции венецианскому "Золотому льву". Все уже более чем наслышаны о гуманитарной катастрофе с беженцами, но то, что зафиксировала камера в этом фильме, снятом на острове Лампедуза, дает возможность воочию увидеть масштаб и ужас происходящего. Патрульные лодки выгружают десятки трупов, добровольцы в масках и спецхалатах спасают обгоревших людей, врачу в ночных кошмарах являются его дневные пациенты — полуживые беременные женщины и дети. Те же, кто сильнее, крупные чернокожие мужчины, едва оказавшись на суше, разбиваются на футбольные команды и гоняют мяч: "Сирия, вперед!", "Судан, налево, Эритрея, направо!" Словно античный хор, они распевают рэпы-спиричуэлсы о своих страданиях: как покидали охваченную войной Нигерию, как пробирались через пылающую Ливию, изнывали от зноя в Сахаре, голодали в тюрьмах, задыхались в набитых лодках.
А на фоне трагедии мирового исхода проходит традиционная жизнь двух коренных семей с Лампедузы, почти не изменившаяся со времен неореализма. Некогда вдохновленный его идеями Лукино Висконти снял "Земля дрожит" — мифологическую фреску о сицилийских рыбаках, их борьбе за свои права. Рози, пользуясь возможностями современного документализма, достигает не менее мощного метафорического эффекта: "Огонь в море" можно перевести и как "Море горит". Европейский континент, напитанный гневной энергией африканцев, больше никогда не будет таким, каким был еще вчера. А образ 12-летнего Самуэле, смешного мальчишки, страдающего от дефекта зрения, аллергии и морской болезни, символизирует усталость и вырождение старой Европы. Не стать Самуэле моряком, не стать.
Если документализм проникает в тело игрового кино и формирует едва ли не главный фестивальный тренд, с другой стороны мы наблюдаем все более активное наступление жанра на интеллектуальную цитадель, которую некогда представляла собой любая фестивальная площадка. Режиссер Джефф Николс сформировался за последние десять лет. В 2007-м он выступил с дебютом "Огнестрельные истории", подкупив критиков энергичным визуальным стилем и возвращением к классическим формам раннего кинематографа в духе Гриффита и Генри Кинга. В фильмах "Укрытие" и "Мад" Николс движется в сторону мейнстрима, наращивая бюджеты и приходя в итоге к "Midnight Special". Это интеллигентное, но совсем не оригинальное фэнтези про мальчика, посланца других миров, легко способного разрушить наш грешный, про его преданного отца, коварных сектантов и неуклюжие спецслужбы. Николс наследует темы Нового Голливуда 1970-1980-х годов, но, поскольку работает в эпоху новейших технологий, спецэффекты оказываются гораздо легче достижимы. Качественная режиссура и актерские работы (Майкл Шеннон, Кирстен Данст), а также характерные для Николса мотивы критики косной провинциальной среды позволили этому фильму просочиться в берлинский конкурс, но смотрится он в нем все равно белой вороной.
Показали также три франкоязычные и одну немецкую картины; все их можно было бы зачислить в разряд мелкотемья, однако в каждой есть своя фишка. "24 недели" (режиссер Анне Зора Беррашед) — бенефис Юлии Йенч, немецкой драматической актрисы, привыкшей представительстовать и получать призы на Берлинале. На сей раз она играет тоже актрису — только комедийного жанра, поставленную перед трудным выбором: сохранять ли ребенка, обреченного родиться с синдромом Дауна и больным сердцем. Ответ оказывается достаточно жестоким для религиозного сознания, но немцы не забывают и о правах атеистов. "Что-то будет" Миа Хансен-Леве — тоже бенефис, только французский. Изабель Юппер выступает в роли брошенной жены сильно за пятьдесят: шанс для актрисы-интеллектуалки засвидетельствовать хорошую форму после небольшой пластической операции. Легко и с юмором она играет старую девочку — учительницу философии, пропитанную идеями Адорно, но вынужденную заниматься проблемами оставшейся ей в наследство от матери кошки Пандоры. Андре Тешине в интимной драме "Когда тебе 17" фокусируется на трудностях выбора подростками сексуальной ориентации. А квебекский канадец Дени Коте снимает саркастическую комедию "Борис без Беатрис" о самоуверенном самце, которого жизнь заставляет пересмотреть свои порочные принципы. Жизнь преподает ему уроки в виде депрессии жены, бунта обеих любовниц, визита премьер-министра Канады (его изображает автор культовых гей-фильмов Брюс Ла Брюс), а также одетого в золоченый камзол Дени Лавана — довольно гнусного с виду бога-союзника, приходящего на помощь заблудшим душам. Занятно, что Борис по происхождению русский, а русские, как говорится в фильме, хотят всего и сразу, так что это ядовитое кино некоторые восприняли еще и как намек на актуальную международную политику. Впрочем, режиссер данную версию не подтверждает.
Вряд ли и создатели фильма "Эликсир" (показанного в программе молодежного форума) стопроцентно подтвердят, что имя/фамилия Чайка, которую носят женщина-партизан и женщина-космонавт в этой абсурдистской утопии о русском мире и русском космосе, должно вызывать актуальные ассоциации. Любопытно, однако, что, казалось бы, унесенный ветром времени стебный стиль "параллельное кино" эпохи горбачевской перестройки приобрел новую органику в эксперименте видеохудожника Даниила Зинченко, продюсеров Андрея Сильвестрова, Тихона Пендюрина и Глеба Алейникова. "Эликсир", действие которого разворачивается в болотистом былинном лесу, вполне оправдывает несколько нахальное заявление его создателей, сделанное в Берлине: "Сегодня за три часа до премьеры мы совершаем очень важный ритуал-перформанс — древние языческие духи леса, которые являются персонажами нашего фильма, входят в самый центр европейской цивилизации, оплодотворяя ее как живительное семя". Судя по реакции берлинских интеллектуалов, этот радикальный художественный жест воспринят адекватно.