В феврале на BBC One выходит очередная "домашняя" британская экранизация — мини-сериал "Ночной администратор" по роману Джона Ле Карре 1993 года. Англичане с завидным постоянством переносят на телеэкран свою классику: Weekend изучил британские теленовинки и обнаружил среди них еще три свежие экранизации.
Кошмарные миры Герберта Уэллса
The Nightmare Worlds Of HG Welles, Sky Arts
Это не очередное переложение всем известных хитов уэллсовского сай-фая, а четыре короткие новеллы по рассказам, знакомство с которыми обнаружит разве что специалист: "История покойного мистера Элвешема", "Искушение Хэррингея", "Бабочка" и "Мухомор". Уэллс, надо полагать, сильно удивился бы, увидев свои сюжеты переиначенными до такой степени — забавные назидательные скетчи волей сценариста Грэма Даффа превратились в образцовые викторианские страшилки о потере контроля над собственным разумом. Юный студент оказывается запертым в теле немощного старика. Честолюбивый художник сражается с ожившим портретом, который соблазняет его мировой славой и забирает душу — новелла "Преданный искусству" чем-то ужасно напоминает позднесоветскую готику "Господин оформитель" (1988). Уважаемый ученый-энтомолог, походя затравивший коллегу, сходит с ума, когда тот начинает являться ему в виде огромной ночной бабочки. А смешная побасенка о мелком торговце, семейная жизнь которого наладилась, после того как он наелся мухоморов, раздухарился и до смерти напугал сварливую жену, и вовсе превратилась у Даффа в хронику галлюцинаторного трипа. Четыре истории об измененном сознании тревожно нашептывают о том, что нормальность и здравомыслие — страшно хрупкие вещи и провалиться в безумие и галлюцинацию проще простого, будь ты богема, обыватель или уважаемый член общества. Временами теленовеллы Даффа напоминают радиопьесы — четкой сценической артикуляцией актеров, минимальными декорациями и нарочито допотопными спецэффектами. Есть тут и рассказчик — сам Уэллс, которого изображает Рей Уинстон, замогильным голосом комментирующий кульминационные моменты из жизни своих персонажей. Сложно придумать что-нибудь более британское, чем экранизация Герберта Уэллса в телеформате силами англичан. Тем не менее всю дорогу не оставляет ощущение, что смотришь не вошедшие в антологию эпизоды классической "Сумеречной зоны". Не последнюю роль в нагнетании готичной атмосферы в новом телешоу сыграл и саундтрек Лиз Фрейзер, бывшей солистки Cocteau Twins.
И никого не стало
And Then There Were None, BBC One
"Последний негритенок посмотрел устало, пошел повесился, и никого не стало" — на пустынный остров по приглашению таинственного хозяина съезжаются восемь гостей, принадлежащих к разным слоям довоенного британского общества: аристократы, слуги, военный, авантюрист, врач, судья, полицейский, старая дева, бесприданница. Вскоре они начнут погибать один за другим в точном соответствии с детской считалкой о 10 негритятах. В самом выигрышном положении окажется зритель, вообще незнакомый с лучшим детективом Агаты Кристи (одна из самых продаваемых книг в мире, не раз экранизированная) — остальным же, а их большинство, выпало наслаждаться тревожной атмосферой и безупречной актерской игрой именитых лицедеев. Миранда Ричардсон блистательно играет противную старую деву-ханжу, которая погубила оступившуюся юную девушку, модельный красавец Дуглас Бут исключительно достоверен в роли протохипстера, смысл жизни которого бесконечное потребление, Тоби Стивенс возносится к вершинам истерики в роли хирурга — алкоголика и наркомана. Тень Станислава Говорухина определенно нависает над британской экранизацией — у Агаты Кристи не было осуществившейся любовной связи между персонажами Верой и Ломбардом, а вот в советском фильме 1988 года не последнюю роль в сюжете играл убойной силы эротический дуэт Друбич и Кайдановского в этих ролях. Чтобы раскрыть эротический потенциал пары, на BBC на роль Ломбарда позвали Эйдана Тернера, ставшего новым британским секс-символом после главной роли в сериале "Полдарк" (2015).
Роман был написан в 1939 году, пьеса по нему в 1943-м, и при желании можно увидеть в сюжете аллегорию гибели старого мира в горниле Второй мировой, когда разделение на бытовавшие некогда сословные типы теряет смысл и весь жизненный уклад идет насмарку. Установки и правила рушатся, и вот уже горстка отчаявшихся героев жмется друг к другу, одновременно никому не доверяя, на острове, отрезанном от цивилизации. Да и цивилизации никакой больше нет — даже в отменном клаустрофобическом детективе Говорухина таких правильных ассоциаций, в общем, не возникало.
Диккенсовщина
Dickensian, BBC One
Переиначенные рассказы Уэллса мало известны широкой публике, и отсебятина вряд ли заденет чьи-то чувства, но сериал по мотивам с детства знакомых всем сюжетов Диккенса — настоящая смерть пуристу. Британские сценаристы, в числе которых маститая Сара Фелпс, автор вышеописанной новой адаптации "Негритят", пляшут от Диккенса какой-то свой затейливый танец, сводя в едином сюжете персонажей по меньшей мере 13 романов. И вся эта публика толчется на тесном пятачке одного лондонского квартала в соответствии с законами модного жанра мэшап. Мисс Хэвишем из "Больших надежд" еще не старая дева в подвенечной фате, а девица, едва узнавшая коварного Компесона. Ее подруга Гонория из "Холодного дома" пока никакая не леди Дедлок, а возлюбленная капитана Хейдона. А Джейкоб Марли, компаньон Скруджа из "Рождественской песни", в начале повествования вовсе не бесплотный дух — он вытрясает долги из старика-владельца "Лавки древностей" и покупает у Фейгина из "Оливера Твиста" услуги гулящей Нэнси. Надо ли говорить, что самого Оливера вся эта диккенсовская братия без конца гоняет с поручениями от дома к дому. Но кроме того, что "Диккенсовщина" — ловко скроенная викторианская мыльная опера, где персонажи связаны друг с другом тесными узами и сильными чувствами, это еще и детектив. Марли погибает насильственной смертью в первой же серии, а желать ему смерти есть причины по меньшей мере у пяти человек, и все они из разных романов. За расследование берется инспектор Баккет (Стивен Ри) из "Холодного дома" — его Диккенс списал с реально существовавшего сыщика викторианской эпохи, своего хорошего знакомца Чарлза Филда, в эпоху зарождения жанра детектива. "Приживется ли слово "детектив" по отношению к моей профессии, будет зависеть от качества моей работы",— говорит Баккет, один из первых сыщиков в истории литературы. "Сложнее всего вам будет найти не того, кто хотел убить Марли, а того, кто не хотел — он был ростовщиком",— необычайно проницательно сообщает Баккету сам жадный как смерть Эбенезер Скрудж.