В петербургском Музее Фаберже открылась первая в России ретроспектива Фриды Кало. Выставка вышла хорошая, хотя трудно представить себе более экзотическую рифму, чем такой музей и такая художница
Фото: Музей Долорес Олмедо
Фото: Музей Долорес Олмедо
Фото: Музей Долорес Олмедо
Фото: Музей Долорес Олмедо
Фото: Galeria Arvil (Estados Unidos)
Фото: Dolores Olmedo Museum Archives
Нобелевский лауреат Ле Клезио, автор первого бестселлера о Фриде Кало, проложившего ей путь в пантеон поп-кумиров, красочно описал похоронную процессию: от Дворца изящных искусств, где проходило прощание, до кладбищенского крематория тело Фриды несли, накрыв гроб красным знаменем со звездой, серпом и молотом. Коммунистка, революционерка, мексиканская националистка, с презрением относившаяся к "загнивающей" буржуазной культуре Европы и США, поклонница Маркса, Ленина, Сталина и Мао, любовница (по крайней мере так утверждает легенда) Троцкого, атеистка, бисексуалка, разрушительница патриархальных устоев — трудно было подыскать место более подходящее для ее выставки, чем музей придворного, Его Императорского Величества и Императорского Эрмитажа, ювелира Карла Фаберже. Программа руководящего музеем фонда "Связь времен" (Виктор Вексельберг учредил фонд в 2004 году, когда на него обрушилась такая нечаянная радость, как форбсовская коллекция яиц Фаберже, для управления новоприобретенными художественными активами) заявлена весьма определенно: "возвращение в Россию утраченных культурных и исторических ценностей", каковое возвращение происходит в тесном взаимодействии с Минкультом, администрацией президента и патриархией. Возвращение "России, которую мы потеряли". Фрида Кало этой России не теряла, они с Диего Риверой если что и потеряли, так Страну Советов, и можно было бы сказать, что она от такого выставочного зала ворочается в своем серпасто-молоткастом гробу, если бы ее — то ли как атеистку, то ли как поборницу индейских обычаев — не кремировали. Словом, какие метемпсихические связи заставили "Связь времен" устроить эту выставку в своем музее — загадка.
Мигель Коваррубиас и Фрида Кало в Сан-Анхеле, Мехико. 1938 год
Фото: Dolores Olmedo Museum Archives
Возможно, шалит гений места: когда-то в роскошном Шуваловском дворце на Фонтанке, переданном фонду в долгосрочную аренду и отреставрированном им для музея, помещался ленинградский Дом дружбы и мира с народами зарубежных стран, каковые дружба и мир осуществлялись под бдительным надзором компетентных органов. Впрочем, еще ранее во дворце располагался Дом печати — рассадник ленинградского авангарда, где в конце 1920-х обитали филоновцы и обэриуты. Однако сегодня Фрида Кало, жена и отчасти, видимо, ученица Диего Риверы, легко вошедшая в круг мексиканских леваков-авангардистов и не нашедшая себя в кругу парижских сюрреалистов, воспринимается скорее как фигура современного искусства, нежели как герой авангарда и сюрреалистической революции 1920-х и 1930-х годов.
В центр экспозиции помещен знаменитый автопортрет "Сломанная колонна", портрет боли и страдания, где художница изобразила себя мученицей в ортопедическом корсете, с исколотым гвоздями телом и разрушающейся колонной вместо позвоночника. Имеется еще несколько очень известных работ: "Моя кормилица и я", "Несколько царапин", "Больница Генри Форда". Всего же их 35 — живопись, рисунки, одна литография. И очень много отличных фотографий Фриды и ее богемного окружения. Говорить, что выставка невелика, было бы несправедливо: дело в том, что основная часть весьма скромного наследия Фриды Кало хранится в ее "Синем доме" в Мехико и по уставу музея не должна покидать родных стен, а потому собрания Музея Долорес Ольмедо, откуда в Петербург привезена большая часть вещей, Хуана Коронеля Риверы, внука художника, и галереи Arvil — нарасхват. Куратор Екатерина Лопаткина, заместительница начальника эрмитажного отдела современного искусства, только что сделавшая выставку одной картины Фриды Кало в Эрмитаже (теперь "Автопортрет с обезьянкой" переместился в Музей Фаберже), выстроила ретроспективу по хронологическому принципу. Так что мы словно бы читаем дневник и историю болезни Фриды Кало: от рисунка "Авария" 1926-го, воспоминания о той чудовищной катастрофе, что годом ранее и искалечила ее, и превратила в художника, до, возможно, одной из последних картин, крошечного тондо "Круг", датирующегося по торсу с ампутированными до колена ногами 1954-м. В смысле живописи это, кажется, ее лучшее произведение, совершенно не похожее на остальные и, как говорят, сделанное под влиянием наркотических средств, без которых она уже не могла переносить боль. Но ведь Фриду Кало ценят не за живопись как таковую, а за отраженную в этой живописи жизнь и отраженный в этой жизни комплекс идей. Сверхсовременных идей.
Фрида Кало этой России не теряла, они с Диего Риверой если что и потеряли, так Страну Советов, и можно было бы сказать, что она от такого выставочного зала ворочается в своем серпасто-молоткастом гробу, если бы ее не кремировали
Считается, что в фундаменте поп-культа Фриды лежат упоминавшийся в начале бестселлер Ле Клезио и голливудский байопик с Сальмой Хайек в заглавной роли. Но вряд ли их было бы достаточно для того, чтобы прочно забытая до начала 1990-х жена Диего Риверы из этакого экзотического цветка, шуршащего в мастерской пышными юбками теуаны, превратилась в икону феминизма. В ней самой и в ее аутсайдерском искусстве, где какие-то отголоски авангарда, мексиканского мурализма и европейского сюрреализма, хоть она и не пала в широко раскрытые ей объятия Бретона, так причудливо перемешались с народной культурой, с доколумбовыми идолами и благодарственными картинками ретабло, было нечто, что опередило свое время и оказалось столь созвучным современности. Готовность отстаивать равноправие инвалида, женщины, лица "нетрадиционной сексуальной ориентации", угнетенных колониализмом народов третьего мира — все это пришлось как нельзя более кстати в эпоху возрождения левой идеи, феминизма и постколониальной критики. Забавно, что в 1990-е, когда во всем мире Фрида Кало стала воплощением новых гуманистических ценностей, в одной отдельно взятой стране воплощением ценностей утраченных (во многом благодаря таким, как Фрида) и вновь возрождающихся сделался Карл Фаберже. Они сошлись — стихи и проза, лед и пламень, консерватизм и революция. И кто бы мог подумать, что именно Музей Фаберже окажется домом дружбы и мира со всем прогрессивным человечеством.
"Фрида Кало. Живопись и графика из собраний Мексики". Санкт-Петербург, Музей Фабереже, до 30 апреля