Главный парфюмер дома, француз Жан-Клод Эллена, уступает свое место швейцарке и итальянке Кристин Нажель. Менее всего мне хотелось бы праздновать за столом это событие, но вот пришлось
Фото: Коммерсантъ / Алексей Тарханов
Фото: Коммерсантъ / Алексей Тарханов
Фото: Коммерсантъ / Алексей Тарханов
Фото: Коммерсантъ / Алексей Тарханов
Как обставляют передачу полномочий в сверкающем мире роскоши? Сгоняют журналистов на пресс-конференцию, распространяют пресс-релизы и раздают пресс-интервью. Так под прессом событие и проходит. Но у Hermes все не так, как у людей.
В огромном зале под стеклянным потолком высотой метров в двадцать поставлен длинный стол из конца в конец. В одной части стола усаживают Эллена, в другой Нажель, и начинается работа. Не пресс-конференция, а обед. Но какой!
Сиживали мы за столами, сиживали, и точно скажем: редко удается быстро, вкусно и красиво накормить сто человек. Да даже тридцать человек, оказавшихся за таким столом, как наш. Обычно официанты спешат и не успевают, разнося еду со следами былой красоты и с холодящим душу вкусом. В одном углу приступили к десерту, в другом ждут закусок. Мизансцена французской кинокомедии, в которой не хочется сниматься.
Что же здесь? Еще до начала обеда, изучая обстановку, я залез за высокую ширму в конце зала и обнаружил за ней стайку веселых и красивых молодых людей, которые ждали начала, точно кордебалет за сценой. Были они, правда, не в трико и не в пачках, а в белых официантских одеждах. Но сидели они, как воробьи на ветке, в ожидании момента, когда можно будет вспорхнуть и начать носиться вокруг.
Фото: Алексей Тарханов, Коммерсантъ
То, что они действительно были кордебалетом, я понял в момент подачи первого блюда. Сначала официанты в белых коконах, похожие на танцующие колонны, принесли большие стеклянные графины с жидкостями разных цветов. Это были настойки, сиропы, компоты из всего на свете сладкого, растительного и яркого. В одном графине — из зеленых яблок. В другом — из оранжевых апельсинов. Еще — из красных арбузов. С лиловой голубикой, малиновой малиной и так далее. Эллена, сидевший передо мной, очень заинтересовался одним из графинов, налил, попробовал. "Ревень",— сказал он со значением.
На наших глазах над нашими головами выстроили беседки из тонких прутьев, на которых висели свернутые из фольги золотые птицы и звезды. Еда была очень понятной — но я не скажу простой — и выдержанной в светло-желтых тонах. Сначала утиная печень с яблочными и грушевыми чипсами на золотом листке. Потом принесли желтый тыквенный суп в стеклянных химических колбах на штативах, и все могли убедиться в том, что Эллена легко обращается с лабораторной посудой. А потом настала первая перемена.
На стол подали маленький флакон, наполненный золотой жидкостью. И тогда Эллена сказал тост, хотя жидкость эта была не сотерном и не токайским. Это был его последний одеколон, только что выпущенный Hermes. Он называется Eau de Neroli Dore и в самом деле сделан на основе масла нероли или флердоранжа, которое (отсюда ли Dore?) отличается не только цветом, но и ценой золота. Его обычно используют в дополнениях, а здесь он главный. "Я позволил себе роскошь,— сказал Эллена,— я злоупотребил этой редкостью". Ясный запах горького апельсина, жасмина и шафрана — настоящий стиль Жан-Клода, который всегда разбавляет сладость горечью.
Тем временем стол застелили заново. Никакой не скатертью, а мягкой подстриженной травой, в которой утопали руки. После паровой рыбы, в которой я угадал осетра и ошибся — так славно был приготовлен окунь,— явилась вторая перемена. Официантский кордебалет вышел в огромных красных нарядах ежиного вида и грации и, сплясав вокруг стола, поставил перед нами флаконы — точно такого же размера.
Интересно, чем ответит Кристин Нажель? Красная жидкость оказалась сладкой на запах, но не тяжелой, а очень легкой. Не химической, а садовой, напоминающей запах свежеразломленного арбуза. Цвет, идеально подходящий к запаху. Нет, не арбуз. Я вспомнил подсказку Эллена. Это был запах ревеня, напоминающий варенье на веранде маминой дачи.
Кристин Нажель представляла свой первый гермесовский одеколон. Как же она волновалась! "Я люблю ревень,— сказала она.— Мне всегда нравились не только его запах, но и цвет. Они двойственны. Это и цветовое сочетание зеленого и красного, это и запах, сначала свежий, чуть кисловатый — и сразу же затем сладкий и бархатистый". Ее Eau de Rhubarbe Ecarlate точно пришелся к десерту. Обед завершился так же неожиданно, как и начался.
Красное и золотое. Два цвета и два запаха. Турнир парфюмеров за обеденным столом. Танцы и декорации. Пока дом Hermes так обставляет свои события, я за него спокоен. Для них, конечно же, важен запах, но для них важен и вкус.