Выставка живопись
Фото: Коммерсантъ / Кристина Кормилицына / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Кристина Кормилицына / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Кристина Кормилицына / купить фото
В Инженерном корпусе Третьяковской галереи открылась ретроспектива классика официального искусства 1960-х, 1970-х и 1980-х, одного из главных имен "сурового стиля" и важнейшей фигуры в советской художественной политике — Таира Салахова. Рассказывает МАРИНА АНЦИПЕРОВА.
Реабилитация советского наследия в изобразительном искусстве, кажется, стала заметным трендом — вслед за "Романтическим реализмом" в Манеже Третьяковская галерея уверенно движется в том же направлении: директор галереи Зельфира Трегулова, в частности, на открытии выставки Таира Салахова говорит о том, что необходима переоценка ценностей, и по значимости сравнивает "Заставу Ильича" с фильмами Антониони. В этих рамках Таир Салахов станет частью единой линии, которая представит новый взгляд на ведущих советских художников, в том числе и от официального искусства: по плану в марте будет выставлен еще один представитель "сурового стиля" и секретарь Союза художников СССР Гелий Коржев.
Собственно выставка Таира Салахова называется "Солнце в зените", и тут собираются понятные коннотации к национальной фактуре сюжетов, высоте официальных должностей и плодотворности творческого пути. Название как будто бы обыгрывает манифестную работу русского авангарда, которая называлась "Победа над солнцем". Если авангард пытался порвать с классикой, создавая нового человека, соцреализм классику заново интерпретировал в безпроблемном и парадном искусстве 1940-х и 1950-х, то Салахов, как принято считать, предложил на него ответ, соответствующий времени. Из года в год в своих интервью художник цитирует Маяковского, который говорил, что новому содержанию требуется новая форма. Явление "сурового стиля" связано с тем, что закончилось сталинское время с его лакировкой действительности и аплодисментным стилем, и даже традиционные рабочие сюжеты приобрели другие оттенки, художники стали их интерпретировать более лично. Заслуга "сурового стиля" в том, что с его помощью удалось привнести в советское искусство зарубежные традиции 1920-х и 1930-х годов и выдержать их на официальном уровне. Это можно увидеть и в картинах Салахова: он не только меняет градус радости на противоположное настроение в содержании своих реалистических картин, но и подспудно вносит парафразы на любимых художников модернизма в композиции, цветах и даже технике, прежде всего это Сезанн и Ван Гог, на которых до 1950-х в искусстве стоял запрет. Он принадлежит к следующему этапу так называемого сурового стиля, который уже разделился на несколько направлений — и салаховский вариант включает в себя уже не только рабочих, но и интеллигенцию (на выставке можно увидеть, в частности, манифестный для этого направления портрет композитора Кары Караева), демонстрирует чистоту и строгость цветовой гаммы — по сравнению с другими художниками "сурового стиля" в некотором роде даже отход от такой важной для соцреализма телесности — и движется дальше в сторону плакатной живописи.
С его именем связана не только оттепель в живописи — он проводил ключевые реформы Союза художников, защищал нонконформистов, привез в Россию Роберта Раушенберга, Фрэнсиса Бэкона, Жана Тэнгли и Джорджо Моранди. Со стороны Третьяковской галереи выставка несет в себе в первую очередь намерение вписать Таира Салахова в мировую историю фигуративной живописи, что представляется не совсем очевидным, если вспомнить работы современников: Люсьена Фрейда, портреты Герхарда Рихтера, более поздних Питера Дойга и Элизабет Пейтон. Идеальная выставка, наверное, показывала бы этот сложный контекст с работами хотя бы Янкилевского или Кабакова и того же Раушенберга, которых можно было бы поместить вместо спорных видеопроекций солнечных кругов на стенах.
Таир Салахов, пожалуй, самый выставляемый художник своего поколения: интересно, что даже выставки канонических для "сурового стиля" Попкова и Андронова случаются реже. Такой интерес к первому художнику бывшей Азербайджанской ССР связан не только с его высокими постами в Союзе художников, но и солидным успехом как в стране, так и за рубежом: он один из самых дорогих шестидесятников (в декабре прошлого года на Sotheby`s один из вариантов портрета его дочери Айдан Салаховой был продан за £269 тыс.). Кроме того, Салахов продолжает преподавать, не замыкается в своей галерее, в отличие от известных соратников по стилю. Напротив, художник активно работает над новыми выставками и сотрудничает с галереями современного искусства — увидеть его можно было, в частности, на юбилейных выставках в бывшей галерее дочери Айдан.
Фокусирующиеся на локальной истории конкретного художника кураторы представляют кропотливую работу с подобранными почти для каждой картины рифмами и послесловиями, со строгим делением на категории: арбузы выставляются отдельно, натюрморты с цветами — отдельно. Здесь есть как классические решения с набросками к картинам, так и тонкие рифмы в сюжетах, технике и развитии стиля — от повторяющихся мотивов граната, Большого канала Венеции, нарисованного с дистанцией в 15 лет, длинного вангоговского мазка в работах из испанской серии вплоть до выстроенных циклов, включая сентиментальную и предсказуемо эффектную серию портретов матери, выполненных с одного и того же ракурса, но с разницей в два года, и пустым стулом в финале, когда ее уже не стало. На открытии Таир Салахов говорит о том, что "молодым сегодня все двери открыты и все направления имеют право на жизнь", подразумевая жесткие рамки, в которых он был вынужден работать сам. В условиях официального искусства ему удалось работать над уникальным явлением ("суровый стиль") и расширить его границы — явления, пусть и существующего вне очевидной связи с историей фигуративной живописи в мире, но неотделимого от дальнейшей истории искусства одного конкретного государства.