Алексей Кондауров об обоснованности выводов доклада по делу Литвиненко: «Из того, что я видел в открытой части, судья Оуэн сделал абсолютно адекватные выводы. Что касается закрытой части, мне не ведомо, но я думаю, что у него не было оснований что-то фальсифицировать и кого-то напрасно подозревать, потому что там звучали фамилии Путина, Патрушева, и он говорил "возможно". Наверное, в закрытой части доклада было достаточно материала для того, чтобы он это произнес».
Артур Айрапетов: «Никакого судебного процесса фактически не было, это было так называемое публичное расследование. Вообще что из себя представляет публичное расследование в Англии? Это такой старый добрый способ манипулировать общественным мнением. Институт, которые еще основан на первобытном праве, это когда Палата общин или какой-то другой законодательный орган Англии и Уэльса собирает авторитетных людей, это может быть непрофессиональный юрист, это может быть абсолютно такой политик известный, медийное лицо, которое, пользуясь доверием граждан, будет вести это дело, допрашивать свидетелей и в итоге делать какой-то свой доклад, который передает в правительство. Никаких законодательных последствий в Англии не существует для этого доклада. То есть правительство, в принципе, свободно в выборе каких-то инструментов дальнейшего действия, какие-то меры предпринимать, не предпринимать, это зависит полностью от правительства. Смысл мероприятия — когда заканчиваются нормальные серьезные аргументы для нормального судопроизводства, английское правосудие, вообще как бы англосаксонская система права предполагает, что вот можно провести такие публичные слушания. И вот так вот пробовали какие-то вопросы сложные, которые вызывали общественный резонанс, рассмотреть».
Алексей Кондауров о политических мотивах расследования: «Англичане на протяжении восьми лет упорно уходили от того, чтобы дать движение тем материалам, которые уже, я думаю, лет семь у них лежали, потому что они не хотели портить отношения с Россией. Есть политическая составляющая в этом докладе и вообще в этом деле? Конечно, есть, я в этом убежден. В чем она заключается? В двух обстоятельствах: что они дали движение докладу, я понимаю, почему, и я не исключаю, что с подачи американцев — Крым, Донбасс, Boeing, после Boeing зашевелились буквально через месяц. Когда Boeing случился, я думаю: "Сейчас будет Литвиненко" — он состоялся, то есть дали движение. Кэмерон крутится. Общество может ему сказать: а почему вы семь лет молчали-то, они же с него еще спросят, почему вы тормозили. И второй момент политический: как бы я ни относился к независимости судьи, я не умаляю ее, но я считаю, что чтобы в докладе появился Путин, этот вопрос непременно согласовывался на уровне Кэмерона и Обамы, потому что вопрос чрезвычайно острый».
Артур Айрапетов о целях доклада: «Начинается этот доклад с того, что судья очень сожалеет о том, что господин Луговой не смог принять участие в публичном расследовании, а господин Ковтун отказался от публичного расследования. И здесь я понимаю Лугового и его адвокатов, потому что как можно защищаться, когда не знаешь, от чего защищаться? Это как в произведении Кафки "Процесс" — он даже не понимал, в чем его обвиняют и как защищаться. Здесь то же самое абсолютно. Поэтому здесь Лугового я понимаю — он не понимал бы, как ему защищаться, у него открытые карты, а с ним играет в закрытую, втемную, МИД Великобритании. Второй момент: изначально должно было быть расследование, проведенное так называемыми коронерами, но вдова господина Литвиненко почему-то решила перевести это расследование в публичную плоскость. Для чего это было сделано? В принципе, это абсолютно открытая информация, это звучало в суде — это было сделано исключительно для того, чтобы начать общественное расследование с целью изучить вопрос причастности российских властей. То есть перед судьей изначально ставился запрос рассмотреть участие российских властей».