Валентин Балахничев о намерении добиться справедливого решения: «Возникает вопрос — цена моего обращения в CAS, что я добьюсь? CAS — это организация, которая никогда не принимала решений против WADA. Я не знаю ни одного случая, когда она отменяла решение. Я могу обращаться только по поводу решения комиссии по этике. Опять же, повторяю, не комиссии Паунда, ни в коем случае. Второй момент — господин Белов, который возглавляет комиссию по этике, принявшую такое жесткое решение в мой адрес, является одним из арбитров. Два фактора, которые говорят о том, что мое обращение туда будет иметь негативный результат, то есть я не добьюсь ничего. Третье — участие команды в Олимпийских играх, для меня это важнее всего. У меня есть некоторое время — 28 числа истекает срок подачи апелляции в CAS, мы общались, юрист советует все-таки подавать. Потому что если по меньшей мере я не смогу отстоять себя, то я смогу подвергнуть сомнению некоторые пункты обвинения в адрес и меня, и, естественно, российской легкой атлетики, как это было в предыдущем решении комиссии по этике. У меня есть время, чтобы это решить. Я не могу сказать, что решаю это сегодня, буду решать завтра, но у меня есть время, чтобы решить, исходя из общей пользы и личной выгоды».
О причинах повышенного внимания WADA к российским легкоатлетам: «Дело в том, что обычно есть повод, был повод — это огромное количество допинг-проб. Был повод — это неадекватное поведение Международной федерации легкой атлетики в отношении российских атлетов, которых дисквалифицировали несвоевременно и так далее. Есть повод, связанный с тем, что если хотят ущемить, то обычно выбирают фигуру, которая на самом деле находится на виду и которая неуязвима, а если уязвить этого человека, то мы всю систему эту уязвим, понимаете. Кому нравилось, когда мы завоевывали по восемь золотых медалей на Олимпийских играх? Да никому, мы отбирали деньги у других стран, мы отбирали спонсоров, отбирали золотые медали, престиж, мы нарушили баланс сложенных сил. Ведь к нам никто не лез, и никто не пытался к нам прийти и нас наказать в 1990-е годы, когда мы завоевывали по одной, две, три медали на Олимпийских играх, одну медаль на чемпионате мира два раза подряд — мы никого не интересовали. Мы стали интересовать, когда мы начали завоевывать медали после 2004 года, когда пошел рост, когда спорт начал восстанавливаться, начал финансироваться».
О причинах широкого распространения допинга среди российских легкоатлетов: «Я вижу несколько причин. Во-первых, мне кажется, в целом система финансирования спорта несколько странная и сложная. Зарплата тренера зависит от того, сколько подготовлено мастеров спорта и так далее, что само по себе дает возможность понять им, что если мы сейчас начнем что-то использовать, а нас не проверяют, скажем, в этом возрасте, то мы можем получать хорошую заработную плату. Это легкий путь. Второе — мне кажется, что мы увлеклись финансовыми подарками, что призовой фонд, который создан, буду откровенен, не хочу никого обидеть и не хочу забрать деньги у атлетов, — живите, получайте как можно больше денег, — но моральная составляющая: мы не подталкивали моральную составляющую, мы не воспитывали их достойным образом, чтобы они понимали. Возникла вилка, я говорил об этом еще десять лет тому назад, между призами, которые они зарабатывают, и моральным состоянием. Вы где-то, кроме восточных единоборств, слышали, что существует философия спорта? Какая философия IAAF? Выше, дальше, сильнее? Понимаете, это же не философия, это как раз мотивация что-то найти, найти способы обыграть соперника, заработать деньги и так далее, эксплуатировать свой талант, зарабатывать сотни миллионов долларов в течение своей собственной карьеры, понимаете, мне кажется, мы вот в этом проигрывали».
«Третий фактор — это доступность медицинских препаратов в наших аптеках, доступность заказа по интернету, огромный рынок. Сюда хлынуло огромное количество дизайнерских препаратов преимущественно из Юго-Восточной Азии, из США. И наркоконтроль фактически не может контролировать эти вещи, потому что он занят более серьезными проблемами, хотя препараты внесены в список наркотических средств, за них наказывают точно также. Следующий вопрос — развитие спортивной науки, спортивной медицины прежде всего, спортивной фармакологии — ее практически нет, и люди начинают искать выход. И миф, что без допинга ничего невозможно сделать, что все в мире употребляют допинг. Это не миф, это вещь, которая доказана. Но я называю это мифом. И нельзя это внедрять в головы спортсменов. Причем это все спускают сверху вниз. Если они видят олимпийского чемпиона, они приходят к нему и спрашивают, как я часто слышу: слушай, а что ты там пьешь? Понимаете, ребят молодых интересовала не столько методика, сколько препараты, которые они используют. Потому что легкий путь».