Левые правительства приходят к власти, чтобы поделить заработанное правыми, правые — чтобы компенсировать хотя бы часть экономических результатов "левых поворотов". Слабый и хрупкий мировой рост и предстоящие экономические проблемы "периферий" могут сделать падение просоциалистических режимов в Латинской Америке началом мирового тренда, сходного с "арабской весной" 2010 года. Впрочем, радоваться особо нечему: правые популисты по всему миру имеют больше шансов, чем классические правые 1970-х.
Фото: Carlos Garcia Rawlins , Reuters
Движение "вправо" политической сферы в Латинской Америке, имеющее вроде бы вполне четкие экономические причины (см. стр. 11), пока остается изолированной цепочкой событий 2015 года. Во всяком случае, "правого поворота" в Европе не случилось — а если бы он и произошел, то имеющий внеэкономические причины "кризис беженцев" в ЕС (см. "Онлайн") вносил бы в него куда как больший вклад, чем стагнация доходов и сверхнизкий экономический рост в 2013-2015 годах.
Тем не менее в 2016 году есть причины ожидать событий, которые по масштабу вполне могут напоминать "арабскую весну" 2010 года. Не только латиноамериканскую периферию мировой экономики, но и другие "развивающиеся страны" в широком понимании, от Турции и Индонезии до Венгрии и стран БРИКС (возможно, за исключением Индии), в следующем году ждет снижение темпов роста или даже рецессия, как и репатриация американского и европейского капитала в новые мировые центры роста (среди которых на первом месте — США, где ФРС только начала в декабре 2015 года повышение ключевой ставки). Ожидать стоит и политических последствий: латиноамериканский "правый поворот" можно быть, по существу, где угодно.
Например, в нефтедобывающих странах — и Саудовская Аравия, с неведомым обычным странам упорством удерживающая из последних сил курс риала, в этом смысле ничем не хуже Азербайджана, в декабре 2015 года девальвировавшего манат более чем на 50% в один день. Газовая Туркмения пока держится — на вопрос "Как она это делает?" ответить сложно, поскольку на любые вопросы о Туркмении отвечать определенно сложно. Но есть и Нигерия, и Ангола. Часть мира, в которой правительства — если говорить честно, то по мировым понятиям в основном это правительства левого центра, российское среди них скорее исключение — столкнулись с кратным падением доходов и невозможностью левого популизма, очень велика.
Тут бы только радоваться, но пока причин немного. Длинный цикл дорогой нефти и ускоренное развитие в последние 15 лет в мире институциональной сферы в основном играли не в пользу правых: в мире, много лет дрейфовавшем влево, правые популисты сейчас почти везде, от ЮАР до Индонезии, популярнее разобщенных классических правых и давно нашедших общий язык с социалистами и социал-демократами лоббистов интересов бизнеса. Свобода мировой торговли и снятие барьеров (см. стр. 12) — это реальный тренд 2015 года. Возможная "правая революция" легко добавит к ней и праворадикальной составляющей, и традиционалистских предрассудков, и госкапитализма. И уж тем более никто не знает, как в этом плане пойдут дела в России. Мы уже давно не в мировых трендах, и такое возвращение в них — не самый радостный из возможных сценариев.