МИД Польши назвал «необоснованным актом возмездия» решение о лишении аккредитации и высылке из России корреспондента польской «Газеты выборчей» Вацлава Радзивиновича. Ранее в пятницу журналист был вызван в МИД РФ. Как он рассказал «Интерфаксу», после этого у него отозвали журналистскую аккредитацию и предписали в течение 30 дней покинуть территорию России. Вацлав Радзивинович ответил на вопросы ведущих «Коммерсантъ FM» Анатолия Кузичева и Константина Эггерта в рамках программы «Демократия».
Фото: Подгорчук Александр, Коммерсантъ / купить фото
Директор департамента информации и печати МИД России Мария Захарова заявила, что высылка польского журналиста из России является симметричной мерой в ответ на лишение аккредитации и вида на жительство российского журналиста Леонида Свиридова, работавшего в Польше. Ранее в декабре Свиридов вернулся в Россию после того, как власти Польши сначала отозвали у него журналистскую аккредитацию, а затем лишили вида на жительство.
А.К.: Говорят, вас высылают?
В.Р.: Да что вы, все мы под богом ходим, знаете. Высылают, приглашают. У меня такое уже было.
К.Э.: В вашей ситуации под богом и департаментом информации и печати МИД. Мы узнали, сообщили информационные агентства, что вас вызывают в МИД. Мало ли какого корреспондента, иностранных тут много, вызывают в МИД. Зачем вызывают, как вы думаете?
В.Р.: Меня попросили, чтобы сказать, что пора собираться. Не пять минут на сборы, но 30 дней мне дали, неплохо. Надеюсь, успею. Сразу отняли у меня аккредитацию. Это значит, что работать мне уже нельзя. Если что-то напишу в своей газете — тогда в суд, депортация. Конец карьеры, скажем так.
А.К.: Российской, я так понимаю, части, а не вообще?
В.Р.: В смысле, в России.
А.К.: Вацлав, а вам что-то высказали в смысле повода или причины непосредственной отзыва у вас аккредитации?
В.Р.: Да, но главный повод такой, что из Польши уехал 12 декабря внештатный корреспондент агентства «РИА Новости».
А.К.: Леонид Свиридов, вы имеете в виду?
В.Р.: Да. Его обвиняли в том, что он как журналист аккредитирован в Польше, занимается не журналистской деятельностью. Я не могу точно сказать, в чем дело, потому что я этим не занимался. Не занимался из-за того, что мои коллеги из редакции даже помогали ему в его проблемах, он долго очень судился, он должен был уехать в ноябре прошлого года. Он прошел все судебные инстанции, судился, и мои коллеги были его доверенными лицами перед судом. Они этим занимались, я только знаю, что были упреки, что он занимается не тем, чем должен был заниматься. И то, что меня отсюда попросили — это вроде ответный шаг.
К.Э.: В Польше можно оспорить это решение в судах, вы говорите, Свиридов прошел все стадии этих судов.
А.К.: Безуспешно, правда, но прошел.
К.Э.: Тем не менее.
А.К.: Хотя бы согрелся.
В.Р.: Он еще, может, и будет судиться в Польше, и мы знаем хорошо, что он будет потом судиться в Страсбурге. А у нас в отличие от некоторых стран, решение Страсбургского суда понимается как обязательное к исполнению. Даже еще нельзя сказать, что он окончательно выдворен из Польши.
К.Э.: Он может еще вернуться фактически?
В.Р.: Может еще, если по решению Страсбургского суда получит право, чтобы вернуться.
К.Э.: А в России вы не можете оспорить действие МИД в суде или не хотите?
В.Р.: Это хороший вопрос, потому что я спрашивал у чиновников в МИДе, которые со мной разговаривали, кстати, очень мило, очень вежливо, есть ли какая-то процедура обжалования, можно ли к кому-то обратиться. Этот вопрос застал их врасплох, и они придумали, что я могу обратиться в департамент прессы и печати российского МИДа. Я понимал, что это отмазка, что такой процедуры просто нет. Но раз так, я напишу письмо Марии Захаровой, почему бы и нет, раз они подсказали, может быть, в этом что-то есть, хотя я не верю, должна быть какая-то судебная дорога.
К.Э.: А вы хотели бы пойти по судебной дороге в России? Мне интересно просто.
В.Р.: Это какое-то развлечение, но, конечно, бессмысленное, потому что это самый гуманный суд, они сами еще не знают.
А.К.: Нынешний суд — это наследник советского суда, самого гуманного суда в мире. По-другому зададим вопрос, Вацлав, дело не в том, хотите ли вы заниматься судебными тяжбами, чем почему-то хочет заниматься ваш коллега из Польши, и вы считаете, что в этом очень много спортивного интереса, годами ходить по судам и потом все-таки выехать из Польши. Дело не в судах, дело в том, хотите вы остаться?
В.Р.: Конечно, да.
А.К.: Почему?
В.Р.: Это сложный вопрос, чтобы так сразу ответить, но я постараюсь сказать. Я здесь долго, и я думаю, что я понимаю эту страну, мне здесь очень интересно, и к тому есть еще такой личный сентимент. Я потомок — непосредственно мои дед и бабушка были мигрантами из России, и у меня из-за этого есть какой-то сантимент к этой стране.
А.К.: Тоже были белые мигранты.
В.Р.: Да, белые мигранты, которые вынуждены были уехать. И у них была тоска, была грусть. Я помню такую сцену, когда мы с моей бабушкой, уже старой женщиной, поехали на море вблизи Калининграда, я в первый раз в жизни видел море. И мы сказали: «Сиди, бабушка здесь на песке, здесь море, а направо — Калининград, Россия». И она сидела весь день и смотрела на Россию, не могла оторваться, а ей было уже тогда под 80.
К.Э.: Вацлав, мы с вами давно уж познакомились. Вы здесь в общей сложности сколько пробыли?
В.Р.: Я практически 18 лет был аккредитован корреспондентом. Был маленький перерыв, когда у меня не было аккредитации. Но это не долго.
К.Э.: Я помню, что это какой-то очень большой срок.
А.К.: Вацлав, получается, живет в России почти столько же, сколько многим нашим корреспондентам от роду лет.
К.Э.: Практически. Вацлав, все равно хочется надеяться, что вы будете в России корреспондентом, гостем. В общем, не хотелось бы терять с вами связь.
В.Р.: Ну, конечно, не хотелось бы.
К.Э.: И мы не потеряем.
А.К.: Подожди, что вы устроили здесь?
К.Э.: Что?
А.К.: Рано еще для пронзительного прощания со слезой?
К.Э.: Ты думаешь, что Вацлав еще останется?
А.К.: Значит, Вацлав собирается написать письмо Марии Захаровой, правильно я вас понял, Вацлав?
В.Р.: Да.
А.К.: Еще какие-то пути для того, чтобы остаться в стране, к которой вы испытываете сантименты, вы видите?
В.Р.: Не знаю, может быть, когда окажется, что письмо Марии Захаровой оказалось только первой птицей, я буду стараться найти следующие, почему бы и нет?
А.К.: А я правильно понимаю, что если в течение этого месяца вы напишите в качестве корреспондента «Газеты выборчей» какую-то заметку, то это будет автоматически делать вас человеком, преследуемым по закону? Персоной нон-грата автоматом?
В.Р.: По поводу автоматически я не знаю, но мне сказали, что если я буду заниматься журналистской деятельностью, хотя я лишен аккредитации, я могу в судебном порядке быть депортированным. А рисковать я не хочу.
А.К.: А если, например, в качестве гостя на какой-нибудь радиостанции — это называется журналистской деятельностью? В качестве гостя, повторю.
В.Р.: Если вы меня пригласите, например, и скажете, что сегодня нашим гостем бывший корреспондент, уже не действительный, по-моему, в порядке.
А.К.: Тогда я сейчас официально приглашаю вас, Вацлав, к нам в эфир. И хочу объявить нашим слушателям, что в понедельник 21 декабря у нас в гостях бывший корреспондент польской «Газеты выборчей» Вацлав Радзивинович.
В.Р.: Огромное спасибо за приглашение.