Премьера театр
Фото: Станислав Левшин, Коммерсантъ
В рамках завершившегося в Санкт-Петербурге Международного культурного форума Большой драматический театр показал премьеру спектакля "Война и мир Толстого" в постановке худрука московского Центра имени Мейерхольда Виктора Рыжакова. Рассказывает РОМАН ДОЛЖАНСКИЙ.
Именно что не "Война и мир" Л. Н. Толстого, а "Война и мир Толстого", да с жанровым определением "путеводитель по роману" — еще на дальних подступах к собственно спектаклю театр предупреждает зрителя: претензий на полномасштабное воплощение толстовской четырехтомной эпопеи у нас нет, а путеводитель — это первое знакомство. Обычно в путеводителях по городам предлагают варианты: как именно поступить, если в вашем распоряжении день, три дня или неделя. В БДТ на путешествие по роману отвели два часа, без передышки. Удивительно, но факт: последняя претензия, которую бы можно было предъявить этой экскурсии,— это упрек в торопливости или в верхоглядстве.
Каждый турист знает, что качество экскурсии зависит не столько от ее продолжительности, сколько от гида. По Льву Толстому, как мы знаем, может водить и долдон-государственник из какого-нибудь военно-исторического общества, и дотошный филолог-зануда, и деловитая интеллектуалка, да мало ли кто еще. Зрителям БДТ крупно повезло: им, то есть нам, досталась, как она зовется в программке, сотрудник неназванного музея Наталья Ильинична. В этой роли на сцену поднимается Алиса Фрейндлих. Не выходит, а именно поднимается: путешествие по роману проходит на поднятом над сценой покатом дощатом помосте, придуманном художниками Марией и Алексеем Трегубовыми.
Под Натальей Ильиничной, как несложно догадаться, имеется в виду Наташа Ростова, которой нет в списке действующих лиц, для удобства туриста разделенном по семьям: дом Болконских, дом Безуховых и т. д. Благородная миниатюрная дама, одетая элегантно, но просто и скромно, похожая на многоопытную учительницу,— петербурженка с проницательным взглядом и гомеопатической дозой кокетства, не унижающего, но украшающего ее седины, и, конечно, с мягким юмором: ведущая то и дело апеллирует к нелепостям из школьных сочинений на темы "Войны и мира". Впрочем, ее задача — не вдолбить нам правильные сведения и не натаскать к экзамену по истории русской литературы, а напомнить о людях, которые благодаря гению Толстого превратились из литературных персонажей в наших пожизненных спутников. Она, хоть и произошла из "дома Ростовых", все-таки не обычный для инсценировок персонаж "от автора", а одна из читательниц.
Героиня Алисы Фрейндлих предлагает задержаться то на одной, то на другой сцене, будто подсказывая другим, с какой фразы лучше начать. А сами персонажи похожи на ее послушную экскурсионную группу, ну или на школьный класс — они постоянно на сцене, переносят свои стулья с места на место, но все равно держатся вместе. Виктор Рыжаков предложил актерам стилистику интеллигентного гротеска: лица актеров слегка набелены, их черно-белые костюмы местами экстравагантны, их жесты стилизованы — например, вместо вееров машут растопыренными пальцами, а их интонации заострены. Не настолько, чтобы действие превратилось в открыточный набор драматических зарисовок, но вполне достаточно для того, чтобы оторваться как от бытовой реальности, так и от скучной иллюстративности. Спектакль выпускался быстрее, чем хотелось бы,— к культурному форуму, именно этим можно объяснить то, что пока не все роли удались так хорошо, как князь Болконский — Анатолию Петрову, Курагин-старший — Василию Реутову, а княгиня Друбецкая — Марине Игнатовой. Сколько-то времени нужно еще и Алисе Фрейндлих, чтобы роль доброжелательной, но неумолимой хозяйки стала ювелирной.
Время нужно и для того, чтобы уточнилась, пользуясь толстовским же выражением, любимая мысль режиссера. Чем дальше идет спектакль, тем больше растет напряжение, потому что ответ на вопрос, ради чего затеяна экскурсия, все откладывается и откладывается. Да, можно было бы сказать, что речь идет о войне, накрывающей мир,— вот и в костюмах героев красное постепенно подмешивается к черному и белому, и в психоделической, текучей, черно-белой анимации Владимира Гусева, чем-то напоминающей о работах Уильма Кентриджа и служащей фоном действию, появляются зарева пожаров. Но все-таки это спектакль о другом.
Сейчас у "Войны и мира Толстого" три финала. Все они — оправдываемые и по-своему сильные. Один — космический, самый последний, когда распахивается вселенная сцены, словно исчезают люди и страсти, а текст превращается почти в религиозное песнопение. Предыдущий — социально заостренный: сойдя с помоста и отчасти превратившись таким образом из персонажей романа в наших собеседников, актеры напоминают нам о знаменитой максиме Толстого, смысл которой в том, что если люди дурные захватили власть в мире, то люди хорошие просто должны объединиться. Есть и самый первый из серии финалов — строгий и сухой, на мой взгляд, самый сильный и нужный этому спектаклю.
Это когда Наталья Ильинична остается на покатом помосте, оголенном уже до самых глубин сцены, одна — если не считать гигантских размеров детской игрушки. Пожилая дама рассказала уже про судьбы героев, про рождения и смерти, и наконец она задает самый главный вопрос: "Зачем все это?" Но, конечно, слов для ответа на вопрос, зачем рождаются и умирают люди, у нее нет. Поэтому Алиса Фрейндлих поворачивается спиной и уходит, чуть вверх и вглубь, не медленно и не быстро, не трагично и не беззаботно. Просто уходит без ответа — и ради того, чтобы увидеть, как она это делает, я приду на "Войну и мир Толстого" еще раз.