«Мы адаптируем нашу систему здравоохранения к новым реалиям»

Леонид Печатников о необходимости отмены плана обязательной вакцинации и диспансеризации: «Это связано с невероятной глупостью. Оказалось — и это для многих было сюрпризом — что кроме нормальной системы взаимодействия между поликлиникой и фондом есть еще план. Тупой план, который в течение десятилетий ставит Минздрав и передает это в департаменты здравоохранения регионов. Это план по диспансеризации и по вакцинации. От исполнения этого плана не зависит ничего. От того, выполнит или не выполнит эта поликлиника план, кроме переходящего красного знамени или вымпела ударника социалистического или коммунистического труда, она ничего не получит, денег не получает. Как она должна его выполнить? По идее нужно так: у каждого перекрестка должны стоять врач или медсестра и загонять вас лично в поликлинику, чтобы пройти диспансеризацию. Вы не замотивированы на это. Если у вас нет внутренней культуры один раз в год или один раз в три года пройти обследование, что называется check-up во всем мире, мы вас загнать-то никак не можем. В результате что делать? План выполнять надо, пациента не загонишь. Приписка. Виноваты они в этом? Нет, они в этом не виноваты. Мы опять поставили их в условия, когда они должны выполнять какой-то безумный план.

Мне кажется, что у нас умный министр, и будучи врачом, она тоже прекрасно понимает, что это превратилось просто в глупость. Это не значит, что надо отменять диспансеризацию, вовсе нет. Я должен вас убедить, что вам это нужно, я должен вешать билборды, я должен на радио говорить: "Господа, приходите на диспансеризацию, это вам нужно". Но я не должен приписывать вам и записывать вам в историю болезни то, чего с вами не происходило».

О равнозначности оригинальных препаратов и их отечественных замен из списка: «Есть понятие оригинальных препаратов, есть понятие дженерика. Оригинальный препарат отличается от дженерика только одним: если какая-то фармацевтическая компания изобрела этот препарат, эту формулу, то в течение ряда лет — пяти, десяти — этот препарат и эту формулу никто не имеет права воспроизводить. Как только эта формулы выходит из под патентной защиты, эту формулу могут воспроизводить все под разными коммерческими названиями. В идеале дженерик ничем не должен отличаться от оригинального препарата. Но ведь все, что мы обсуждаем, все в идеале. Мы же не можем сегодня обсуждать тех, кто нарушает Уголовный кодекс, если они фальсифицируют препараты. Поэтому если человек столкнулся с фальсификатом, то этим уже занимаемся не мы, а правоохранительные органы. Но если это добросовестно изготовленный дженерик даже под другим названием, по формуле он не должен отличаться, поэтому вопрос о приговоре, поверьте, не стоит».

Леонид Печатников о смене системы финансирования поликлиник: «До недавнего времени финансирование поликлиник основывалось на следующем: каждый месяц поликлиника подавала в Фонд обязательного медицинского страхования список того, сколько услуг они оказали — вот столько-то электрокардиограмм, столько-то приемов, столько-то анализов крови и т.д. У каждой из услуг был тариф — он был смехотворный, да и сейчас остается таким. Но, тем не менее, все умножалось — и это деньги, которые вы заработали. Мы сами поставили своих врачей и свои поликлиники в условия, когда они вынуждены были приписывать. И дело не в том, что они не оказывали услуги, просто тарифы были настолько низкими, что, если бы они отчитывались по-честному, они бы вообще не смогли заработать себе на зарплату. Это не они виноваты, это была виновата система.

Мы передали в каждую поликлинику подушевое финансирование. Были ли вы в поликлинике или вообще в нее не заходили — 12 тыс. руб. за вас как за подушевое финансирование идет в поликлинику. Поликлиника стала зависеть не от количества услуг, которые она оказала, а от количества людей, к ней прикрепленных. При этом вы имеет право выбрать поликлинику. Если она вам не нравится, вы говорите главврачу: "Извините, вы мне не подходите, мне вот та нравится больше". И вы идете в другую поликлинику — к сожалению, это только раз в году, эдакий Юрьев день, иначе технически невозможно, — и ваше финансирование идет за вами. Иными словами, смысл в приписках просто отпал автоматически. Единственное, за что должен бороться главный врач, — это за вас как за пациента».

Леонид Печатников о причине запуска реформы здравоохранения: «Однажды, в начале 90-х еще, было принято решение о постепенном переводе медицины с бюджетного финансирования на страховую модель. Это и есть реформа, действительно, очень существенная, которая повлияла на все, что происходит в российском здравоохранении. Она двигалась — иногда ни шатко, ни валко, иногда быстрее в разных регионах. В Москве, надо отдать должное, эта реформа практически не проводилась по очень простой причине. Дело в том, что еще до недавнего времени все деньги, которые шли в фонд обязательного медицинского страхования, а это взносы работодателей и взносы города за неработающее население, имеются в виду пенсионеры и дети, шли в территориальный фонд ОМС, то есть Москва платила в московский фонд. И, в общем, денег существенно меньше не становилось — какая разница, куда придут деньги — в правый карман того же сюртука или в левый?

Все кардинально изменилось, когда федеральными законами было предусмотрено то обстоятельство, что деньги от московских работодателей стали уходить не в территориальный, а в федеральный фонд обязательного медицинского страхования. А уже из федерального фонда по подушевому принципу эти деньги стали возвращаться в территориальный фонд. С точки зрения федерации, федеративного устройства нашего государства, это, вероятно, правильный шаг, потому что у нас с вами есть регионы-доноры — регионы с более или менее успешной экономикой — и регионы, которые, к сожалению, не могут себе позволить в полной мере финансировать свое здравоохранение. Это значит, что Москва отдает в федеральный фонд примерно в полтора раза больше, чем получает обратно. И вот здесь стало жизненно необходимым и изменение нашей системы здравоохранения. Мы не проводим реформу, мы адаптируем нашу систему здравоохранения к тем новым реалиям, которые продиктованы реформой перевода здравоохранения с бюджетной модели на модель страховую и с появлением столь ненавистного многим нашим докторам термина "одноканальное финансирование"».

Об оценке эффективности реформы здравоохранения: «Смертность в Москве никогда не росла. Что такое данные Росстата? Росстат считает смертность по всей Российской Федерации. Но объективным показателем успеха или неуспеха является коэффициент смертности, а не просто количество свидетельств о смертности, которые выданы московскими ЗАГСами. Росстат считает количество свидетельств о смерти, которые выдаются ЗАГСами, а коэффициент смертности более объективный показатель — это коэффициент, которые представляет собой отношение умерших жителей Москвы к населению. Заметьте, что в знаменателе находится количество москвичей, то есть людей, прописанных в Москве. Это значит, что в числителе тоже должно быть число умерших москвичей. А в Москве примерно 20%, а иногда и больше, в зависимости от месяца, умирает не москвичей, а людей, которые приезжают в Москву на последних стадиях заболевания из разных регионов Российской Федерации. Они приезжают в федеральные центры, количество которых в Москве несопоставимо с любым другим регионом РФ, и о котором московское здравоохранение просто ничего не знает.

Если мы будем говорить о коэффициенте смертности среди москвичей, то этот показатель в Москве неуклонно снижается. Более того, в трудоспособном возрасте количество умирающих москвичей каждый год снижается примерно на 5%. Это один из показателей эффективности. А средняя продолжительность жизни в Москве по итогам 2015 года будет 77,1 года, это на 6,5 лет выше, чем среднероссийский показатель».