О восстании декабристов "Огонек" писал на каждую годовщину, начиная с 1925-го, когда в СССР отметили 100-летие с момента "подвига первых русских революционеров". На исходе советской поры, в 1985 году, в журнале вышла последняя юбилейная публикация, где новым мотивом стала героизация потомков декабристов
В публикации, посвященной 160-летию восстания, подчеркивался "неубывающий интерес советских исследователей и широкой аудитории к жизни, деятельности и наследию декабристов" и представлялся новый формат сохранения памяти о них — через героизацию их потомков. Историк Л.С. Кишкин по архивным материалам рассказывал о судьбе дочери декабриста Никиты Михайловича Муравьева, участника Заграничных походов 1813-1814 годов, одного из руководителей Северного общества, автора "Конституции Российского государства".
"Огонек" писал: "10 мая 1829 года в Читинском остроге появился первый ребенок декабристской ссылки и каторги. Мать девочки, Александра Григорьевна Муравьева, урожденная Чернышева, была одной из трех декабристских жен, которые немедленно отправились за осужденными мужьями в Сибирь. Никита Михайлович безгранично любил свою дочь Соню и, имея склонность к шутливо-ласковому переиначиванию имен, называл ее Нонушка... Долгие годы она разделяла трудную судьбу большой группы декабристов в Читинском остроге, тюрьме Петровского завода и, наконец, на поселении под Иркутском".
"Рано потеряв мать, не вынесшую всех обрушившихся на нее невзгод (умерла в 1832 году), Нонушка в 13 лет потеряла и отца (1843),— рассказывалось в журнале.— Его мать Е.Ф. Муравьева обратилась к Николаю I с просьбой передать ей на воспитание внучку, однако царь решительно отказал, написав на ее прошении: "В Екатерининский институт в Москву, на мой счет". Доставленная в Москву с фельдъегерем и лишь за крупный подкуп повидавшая бабушку, Нонушка была определена в Екатерининский институт как девица мещанского звания Софья Никитина (дети декабристов не имели права носить фамилию родителей). Сколь верна была Нонушка памяти отца и матери, свидетельствуют факты. На обращение "Никитина" она не откликалась... Посетившая как-то институт императрица спросила ее: "Почему ты говоришь мне madame, а не maman, как все другие девочки?" На это последовал ответ: "У меня одна только мать, и та похоронена в Сибири". Надо было иметь характер, волю и мужество, чтобы так сказать царице".
"Огонек" вкратце описывал, как дальше складывалась жизнь дочери декабриста: "В институте Нонушка тосковала и часто болела. Под этим предлогом ее тетка С.Г. Чернышева-Кругликова увезла девочку за границу, где и шло ее дальнейшее образование. В 1848 году она вышла замуж за племянника М.И. и С.И. Муравьевых-Апостолов, майора Михаила Илларионовича Бибикова, который тогда же вышел в отставку. С этого времени, став наследницей бабушки, Софья Никитична жила в Москве. Воспитанию детей и сохранению памяти о декабристах, по существу, и посвятила Софья Никитична всю свою жизнь".
Софья Бибикова хранила переписку с декабристами, начиная с детских лет, как сообщалось в публикации: "Многочисленны письма декабристов к Нонушке. Они малоизвестны... Полны любви и заботы обращенные к ней письма Ивана Якушкина, Захара Чернышева, Александра Муравьева, Матвея Муравьева-Апостола..." Она делилась воспоминаниями с Л.Н. Толстым о времени декабристской ссылки. Вот как об этом рассказывал "Огонек": "Не раз бывал у С.Н. Бибиковой Л.Н. Толстой. В феврале 1878 года он писал жене: "Нынче был у двух декабристов, обедал в клубе, а вечер был у Бибикова, где Софья Никитична мне пропасть рассказывала и показывала". Начало знакомства было связано с замыслом романа "Декабристы"".
"Особое место в бумагах С.Н. Бибиковой занимают воспоминания об отце, которого она обожествляла... Слово "Отец" дочь Н.М. Муравьева писала с большой буквы",— рассказывал "Огонек" и далее приводил фрагменты из ее мемуаров: "Отец всегда до конца готов был пожертвовать и своею жизнью, и даже детьми за святость своих убеждений... Он так любил правду, что не терпел лжи даже в шутку... От природы нрава впечатлительного и вспыльчивого, он так владел собою, что никто не видел его гнева... Он был застенчив, как девушка, всякое нескромное слово заставляло его краснеть... На всех его окружавших Отец имел огромное, благотворное влияние... Сословные предрассудки не существовали для него. Он сажал с собою за стол крестьянина к великому негодованию камердинера Семена..." Из воспоминаний Бибиковой: "Отец был прекрасен и увлекал своим красноречием... Однажды какой-то заезжий офицер коснулся тогдашних злоупотреблений правительства и потом? нагнувшись к уху Отца, прибавил вполголоса: "Я должен вам сознаться, что не люблю Россию". Отец в сильном негодовании отодвинулся от него и громко ответил: "Зачем вы это говорите мне? Если бы я не любил Россию, я не был бы здесь"".
"Софья Никитична активно помогала оставшимся в Сибири декабристам. После амнистии ее дом стал своеобразным очагом декабристской традиции, там царил "культ воспоминаний" о Сибири и декабристах",— заключал "Огонек" рассказ о дочери Н.М. Муравьева, "достойной наследнице своего отца".