Нервная встряска, однако, кончилась самым лучшим образом: съездив в Новороссийск и вникнув там во флотоводческое дело, Борис Николаевич воротился в Москву, вызвав взрыв ликования у соотечественников, готовых скандировать на древнеримский манер: "Жив, здоров, спасен Германик!" Спасение Рима выразилось в прекращении безначалия, а спасение мира — в многочисленных антиядерных инициативах, которые Б. Н. Ельцин вынашивал во время своего таинственного затворничества. Провожаемый шумными овациями, Борис Николаевич отбыл к берегам туманного Альбиона.
А чтобы пацифизм Б. Н. Ельцина не расслабил россиян, их боевой дух поднимает А. В. Руцкой. Из военного госпиталя, ставшего штабом русского сопротивления, он рассылает по редакциям газет прелестные письма и грозит "паханам" (имеются в виду президенты государств СНГ) временными земными и вечными загробными муками, а также, как положено, установлением новых, куда более справедливых границ. Так что не исключено, что Р. И. Хасбулатов, от греха подальше уехавший к якутским оленеводам, будет вскорости встречен гневным упреком вице-президента: "Мы стоим за дело мира, мы готовимся к войне, ты же хочешь, как Шапиро, прохлаждаться в стороне", а возможно, за то же достанется и дружелюбивому Г. Х. Попову, которому и так несладко пришлось в Париже.
Следует надеяться, что в предстоящем многодневном странствии Ельцина ждет более теплый прием, нежели мэра Москвы Г. Х. Попова во французской столице. Одни скептики указывали, что задуманный Гавриилом Харитоновичем дружеский обмен семьями парижан и московитов будет несколько затруднителен по причине чрезмерных цен на билеты Москва--Париж, другие обвиняли мэра в злоупотреблениях с городской недвижимостью и спрашивали, зачем он продал помещикам и капиталистам густонаселенные простым людом дома близ Калужской заставы. Мэр, впрочем, отразил все нападки: во-первых, он объяснил, что после денежной реформы билеты за границу станут очень дешевыми, во-вторых, возразил, что ни к какому лихоимству не причастен, и осудил клеветников из отечественной большевистской и французской буржуазной прессы. К своему гневному опровержению мэр меланхолически присовокупил, что в Токио еще больше воруют.
Вероятно, Г. Х. Попов прав, и лихоимство в японской столице совсем чудовищное, но с трудом верится, что превыше всего почитающие этикет японцы делят сферы влияния столь же неискусно, как и московские чиновники, — ибо в отсутствие исполняющего третейские функции Г. Х. Попова в Москве творилось совершенное безобразие. В особняк Прокуратуры СССР разом задумали въехать и российские прокуроры, и российские многопартийцы. Прокуроры уже почти что въехали, но в полном соответствии с народной песней "Всюду правили ложь и обман, Вдруг из моря народного гнева Вышел Тельман Хоренович Гдлян" бывший следователь по особо важным делам вместе с аграрием Ю. Д. Черниченко и толпой приверженцев вошел в здание и выдерживал длительную осаду. А префекту Центрального округа А. И. Музыкантскому повезло еще менее: он собрался поутру вместе со своими музыкантами приступить к работе в очень красивом особняке в центре Москвы, но президентский письмоводитель Ю. Н. Петров решил, что еще лучше в этом строении будет смотреться канцелярия Б. Н. Ельцина, и соперничающих в трудовом рвении демократов пришлось разнимать демократическому полицмейстеру А. Н. Мурашеву.
К стыду столичных жителей, следует отметить, что куда большей возвышенностью отличается провинциальное чиновничество: глава челябинской администрации В. А. Кузнецов завел себе кришнаитского жреца и рабочие совещания с чиновниками начинает пением "Харе Кришна! Харе Рама!". Хотя, конечно, даже если бы кто и попробовал перенести челябинский духовный опыт в Москву, то по грубости столичных нравов Кришне бы заехали в харю, и тем бы все закончилось.