Кредиторам позволят поглощать бизнес их должников. Такой проект поправок обсуждается в Минэкономразвития, пишет газета «Ведомости». Речь идет о процедуре финансового оздоровления через конвертацию долга компании в акции. Сейчас сменить собственника организации против его воли нельзя. А инициатива МЭР это допускает, но только в случае если суд признает владельца недобросовестным. Глава банковского направления компании ФБК Grant Thornton Алексей Терехов ответил на вопросы ведущего «Коммерсантъ FM» Алексея Корнеева.
Фото: Дмитрий Лекай, Коммерсантъ / купить фото
— Как вы думаете, к чему это может привести и приведет ли, насколько эффективной будет эта мера в отношении к должникам?
— Думаю, что эта инициатива очень своевременная. Она нужная. И приведет к более оперативному решению вопросов с банкротами. В связи с тем, что при осуществлении банкротства потеря стоимости происходит очень быстро, и поэтому такое вмешательство со стороны кредитора, который заинтересован в сохранении стоимости компании, в которую были вложены средства, это будет очень нужный и важный элемент для цели управления проблемными активами.
— В инициативе Минэкономразвития говорится, что это возможно, но только в случае если суд признает владельца недобросовестным. Вот насколько сложна вот эта процедура, как вы думаете?
— Несомненно, в этом есть риск, и так как у нас самый гуманный суд в мире, то поэтому, конечно, без поддержки на уровне судом будет очень сложно реализовать эту возможность. Но, несомненно, конечно, именно суд может определить возможность лишения собственника его прав. Поэтому судебное решение здесь будет лежать в основе будущих изменений.
— Как вы думаете, какие компании в большей степени затронет эта мера, эта инициатива?
— Я, конечно, в первую очередь сказал бы, что для банков эта инициатива будет очень перспективная. Но и, несомненно, сами банки могут воспользоваться этим механизмом, потому что с помощью такого механизма эти невозвратные кредиты, накопившиеся проблемы можно было бы гораздо быстрее и ценнее решать.
— Документ предлагает растянуть эту процедуру оздоровления с двух до восьми лет, насколько это необходимо, что вообще это даст, зачем это?
— Опять же, наблюдая за историческими ретроспективными банкротствами, которые на сегодняшний день есть, мы видим, что стоимость актива может восстанавливаться во времени, и поэтому если процедура банкротства у нас короткая, там, два года, то управленец, который занимается банкротством, вынужден активы продавать или, например, что-то с ними делать по ликвидационной стоимости. Расширяя и удлиняя эту процедуру, мы можем войти в период роста стоимости активов, тем самым сохранив для кредиторов большую стоимость, которую они хотели бы вернуть при банкротстве организации.
— А есть риск, что после принятия этого закона увеличится число рейдерских захватов?
— Здесь невозможно объяснить, например, увеличение или уменьшение. В любом случае добро и зло, как мы знаем, живут вместе, поэтому механизмы защиты от рейдерства существуют, они отрабатываются, поэтому я думаю, что и эти механизмы здесь нам способствуют неувеличению этих процедур, хотя риск такой, несомненно, существует.