Вчера Владимир Путин прилетел с государственным визитом в Германию. Его сопровождает специальный корреспондент Ъ АНДРЕЙ Ъ-КОЛЕСНИКОВ.
В резиденцию президента Германии Йоханнеса Рау (Johannes Rau) Владимир Путин и его супруга Людмила прилетели на вертолете. В этом не было ничего удивительного, а была даже, может быть, дань вежливости. Ведь немецкий президент, говорят, и сам очень любит экзотические способы передвижения. В супермаркет он, например, ездит только на велосипеде.
Владимир Путин побыл у президента Германии недолго. Через полчаса он уже был в резиденции главы правительства Герхарда Шредера (Gerhard Schroeder). Это недавно построенное здание, через дорогу от рейхстага, внешне напоминает стиральную машину с большим иллюминатором. Говорят, немцы уже метко называют ее "Белым домом".
В резиденции наш президент встретился с господином Шредером, потом они дали короткую пресс-конференцию. Все ждали, что они будут говорит в основном о теракте в Америке. Но немецкий канцлер ограничился тем, что заявил о необходимости выработки общей концепции по этому вопросу. Показалось даже, что с большим интересом он говорит о том, что сейчас, как никогда, важна встреча министра иностранных дел Израиля Шимона Переса (Shimon Peres) и лидера Палестины Ясира Арафата (Yasser Arafat), которая планируется уже не первый месяц. Зачем же она так позарез нужна сейчас? А чтобы сдвинуть процесс мирного урегулирования на Ближнем Востоке с мертвой точки!
Наш президент заявил, что на самом деле он с господином Шредером говорил в основном о теракте.
— Говорил по поводу террористов уже не один раз и могу повторить снова...— сказал Владимир Путин и сделал паузу.
По логике, тут он, конечно, должен был напомнить, где их надо мочить. Но на этот раз выразился более туманно:
— С террористами никогда и нигде нельзя заигрывать.
После этого он сказал про то, как было бы хорошо прекратить все источники финансирования террористов и добиться того, чтобы они в конце концов оказались в полной политической и идеологической изоляции. Тогда им пришлось бы просто сдаться. А какой еще у них был бы выбор?
Господина Шредера попросили прокомментировать позавчерашнее выступление президента Путина по поводу терроризма, в котором говорилось, что Россия готова помогать силам антитеррористической коалиции, а также выражалась готовность предоставить свое воздушное пространство для транспортировки гуманитарной помощи в места проведения акции возмездия.
— Это замечательное заявление! — прокомментировал господин Шредер. И добавил, что увидел в нем солидарность с жертвами теракта в Америке и что теперь Россия и Германия должны вместе действовать на фоне активных событий в регионе.
— Надо только обсудить еще некоторые вопросы,— деликатно закончил он.
— Что мне нравится в наших контрактах с немецкой стороной? — поддержал его Владимир Путин.— Нет нужды говорить вокруг да около! Мы все обсуждаем предельно конкретно!
Тогда немецкие журналисты сразу спросили его, откроет ли он при необходимости воздушное пространство России и для немецких самолетов тоже, ведь они также часть антитеррористической коалиции.
— Если такие запросы от немецкой стороны поступят, мы их рассмотрим,— не очень конкретно ответил Владимир Путин.
Такой же открытый и принципиальный разговор состоялся в бундестаге. Немецкие парламентарии приняли российского президента очень хорошо — стоя, аплодисментами. Их легко было понять, ведь им пообещали, что Путин будет произносить свою речь на их родном языке.
Сам спикер немецкого парламента господин Тирзе (Wolfgang Thierse) начал с того, что Россия, оказывается, лучше других знает, какую угрозу представляют собой исламские террористы. А сколько мы им про это говорили! Дошло наконец!
Спикер заявил, что Россия, Китай и НАТО могут поставить на колени террористов, если захотят. Эта коалиция, по его мнению, еще две недели назад являлась утопией. А теперь, стало быть, не является.
В своей речи спикер коснулся разнообразных острых вопросов в отношениях двух стран. Он упомянул, например, что господин Путин — первый иностранный гость, который в этих стенах будет говорить на немецком языке. Господин Тирзе был просто неудержим в своих комплиментах российскому президенту:
— Когда вы сломали берлинскую стену...— даже сказал он, повернувшись к Владимиру Путину. Это было уже все-таки некоторым перебором. Ведь подполковник КГБ Путин стену все же не ломал и даже скорее наоборот.
— Уважаемый господин президент, господин канцлер, дамы и господа! — начал свою речь президент России на чистом, впрочем, русском языке. Оказалось, что он тронут тем, что может говорить в этих стенах о развитии российско-германских отношений. Поговорив несколько минут о вкладе двух стран в европейскую культуру, Владимир Путин перешел к главному — к безопасности. Для этого он наконец решил использовать язык, как он заявил, Шиллера, Гете и Канта.
— Несмотря на множество сладких речей, мы по-прежнему втайне противимся друг другу,— сказал он, имея в виду, очевидно, Россию и НАТО. Мир, рассказал российский президент немецким парламентариям, стал значительно сложнее. Он заявил, что в случившемся 11 сентября в Америке виноваты все, поскольку мы не в состоянии предвидеть теракты.
В этой связи Владимир Путин вспомнил взрывы домов в Москве и религиозных фанатиков, которые, захватив власть в Чечне, предприняли наглое нападение на соседнюю республику Дагестан, провозгласив намерение создать фундаменталистское государство между Черным и Каспийским морями.
Заметно напугав этой историей немецкий бундестаг, Владимир Путин и успокоил парламентариев, отметив, что поражение агрессоров было предопределено мужественным ответом жителей мусульманского Дагестана. Подтверждением их радости стали просто-таки оглушительные аплодисменты.
Президент, куя железо, рассказал, чего еще пока не хватает для победы над терроризмом. Прежде всего Запад, по его словам, не воспринимает Россию как полноценного партнера. Было очевидно, что Владимир Путин на глазах у всей Германии (встреча транслировалась в прямом эфире) использует последствия теракта 11 сентября:
— Сегодня решения зачастую принимаются без нашего участия, а нас затем лишь просят эти решения поддержать,— с неожиданной обидой сказал президент.— Говорят даже, что без России, мол, невозможно воплотить эти решения. Действительно ли это подлинное партнерство?
И опять прозвучали аплодисменты. На этот раз, если не ошибаюсь, некстати.
АНДРЕЙ Ъ-КОЛЕСНИКОВ