Фото: Ъ
Cложная макроэкономическая конъюнктура создала на российском банковском рынке достаточно специфическую ситуацию в области слияний и поглощений. Наблюдается серьезный дисбаланс спроса и предложения: большое число выставленных на продажу банков при дефиците покупателей. Из-за сложности процесса слияния равнозначных (по размеру) структур основной формой сделок на ближайшее время будет поглощение. При этом в России наблюдается проблема низкого уровня информационной открытости в сделках M&A.
Множество сделок идут непублично, на рынке отсутствуют данные о потенциальных партнерах для объединения. В то же время и мотивы конфиденциальности понятны: зачастую открыто выраженное желание даже нормально работающей организации пойти на объединение может быть воспринято как проявление слабости или признание скрытых пока проблем и отсутствия перспектив. Когда нужно действовать быстро, покупатель во избежание затрат времени на согласование с регулятором (этого требуют пакеты свыше 10%) может раздробить сделку, что, безусловно, снижает ее прозрачность. Кроме того, нередко вопреки надеждам, что в результате объединения численность клиентов возрастет, получается наоборот. Особенно чувствительны к раскрытию информации о сделках крупные клиенты, которые иногда закрывают счета в объединенном банке, не желая зависеть от одного кредитора или обслуживаться вместе с конкурентами. Даже если вкладчики достаточно лояльны и поддерживали отношения с объединяющимися банками долгие годы, слияние может вызвать обеспокоенность, что чревато их уходом в другие банки.
Очень большое значение имеет и то, как сделка финансируется. Однако именно вопросы финансирования чувствительны к раскрытию информации. Особенно ввиду того, что сейчас мы наблюдаем повышенный дефицит финансовых ресурсов и крайне сильное давление на капитал абсолютного большинства российских банков из-за возросших отчислений в резервы и сильного сокращения процентной маржи. Нередко актив приобретается на холдинговую структуру, например, если речь идет о финансово-промышленных группах, где уже есть собственные банки. Это упрощает жизнь приобретателю — очевидно, что нахождение двух банков в рамках одной структуры экономически не всегда оправданно. Но собственники не спешат объединять банки как раз в силу определенных ограничений, связанных с возможным давлением на капитал банка покупателя, или в связи с уже имеющейся долговой нагрузкой в различных структурах холдинга,— что также снижает прозрачность сделки.
Каждый процесс объединения бизнеса по-своему уникален, а механизм реализации с учетом креативного российского мышления и традиционного неравнодушия к офшорам добавляет интереса для анализа, но также зачастую существенно снижает прозрачность сделки, что повышает консерватизм, закладываемый в рейтинговых оценках. При этом мировая практика не подтверждает иллюзий о том, что процессы эффективных банковских слияний и поглощений могут быть отрегулированы самим рынком. На самом деле они нуждаются в сознательном регулировании со стороны регулирующих органов, прежде всего со стороны ЦБ. Особенно в условиях, когда, на мой взгляд, основной акцент на рынке M&A будет смещаться от простой продажи малоэффективных активов банками, попавшими в сложное положение, в сторону стратегически ориентированных сделок.