«Мы уже оттолкнулись от дна и можем идти вперед»

Почему нынешняя экономическая ситуация в России — это не кризис, а давление? Оттолкнулась ли российская экономика от дна? И заинтересованы ли иностранные инвесторы в российском рынке? Эти и другие вопросы ведущий «Коммерсантъ FM» Анатолий Кузичев и экономический обозреватель радио новостей Олег Богданов обсудили с президентом, председателем правления ВТБ Андреем Костиным.

А.К.: Андрей Леонидович, добрый день.

Ан.К.: Здравствуйте.

А.К.: Мы хотим вам не только сугубо экономические вопросы задать, но какие-то несколько более обобщающие, широкого, что ли, характера, тем более что форум к тому располагает — «Россия зовет!». Как вы правильно заметили или спросили у президента, был вопрос риторический, куда зовет? Это и есть вопрос. Я бы ваш вопрос президенту переформулировал, переадресовал бы вам. Куда — понятно, а вот как? Вопрос устройства нашей экономической модели, наверное, часто стоит остро перед нами. У вас есть ответ на этот вопрос?

Ан.К.: Я думаю, что ответ как раз мы и пытаемся найти, в том числе и с помощью форума, взаимодействия с инвесторами. Это постоянная работа, которую проводит банк. Хоть утром во вторник и обсуждали разные модели и говорили о том, что сегодня такой инвестиционный климат, что деньги уходят с развивающихся рынков, и инвестиционный рост сегодня достаточно сложен в связи с этим. Может быть, больше опираться на потребительский спрос внутри страны и пытаться как-то, прежде всего, в этой плоскости смотреть.

Тем не менее, президент тоже дал вполне четкий ответ о том, что мы продолжим политику открытых дверей в отношении иностранных инвесторов, что мы не будем вводить какие-либо ограничения на движение капитала. Это как бы безусловные предпосылки для того, чтобы инвестиции шли в страну.

Что касается того, чем Россия сегодня может привлечь или как. Вы знаете, у нас вопреки всем сложностям, которые имеются, и падение цен на нефть, и те ограничительные меры, которые ввели ведущие западные страны, у нас сохраняется сегодня хорошая макроэкономика и такая умеренно жесткая, я бы сказал, политика Центрального банка и Министерства финансов в области бюджета, что создает такие базы и предпосылки, во-первых, для модели устойчивой экономической системы. Во-вторых, ряд, казалось бы, негативных факторов, привел сегодня к тому, что положение в России несколько даже лучше, чем других развивающихся рынков.

Например, у нас в последние месяцы наблюдается приток капитала, а не отток капитала, у нас за этот год практически в единственном государстве из ведущих развивающихся экономик снизился корпоративный долг, то есть компании стали меньше заимствовать на Западе. Это все положительные факторы, которые позитивно сказываются на деятельности наших ведущих компаний.

Отсюда, если добавить к этому, что акции наших компаний сегодня недооценены, то это все создает, в общем-то, неплохие предпосылки для инвестиций, в том числе портфельных инвестиций в фондовый рынок. Поэтому сегодня инвесторы в принципе заинтересованы, они присматриваются к России, отсюда сегодня очень большое количество иностранных инвесторов. К нам приехало более 420 инвесторов, и даже по вопросам было видно, что очень много американцев.

А.К.: Больше всего вопросов на английском было, это правда.

Ан.К.: Да, американцы, англичане, то есть эти люди представляют крупнейшие финансовые центры. Вопрос, я думаю, сегодня для них — когда вкладываться, сегодня либо завтра, не слишком ли рано будет сегодня. Но, в принципе, это живой интерес, это показывает, что, повторяю, несмотря на достаточно сложную геополитическую ситуацию, отсюда и вопросы, которые были президенту и по Сирии, и по Украине, тем не менее, инвесторы сохраняют интерес. Я думаю, что ситуация будет стабильная с точки зрения инвестиций и даже, наверное, будет улучшаться по мере того, как экономический рост в России будет налаживаться, он будет развиваться.

О.Б.: Андрей Леонидович, вопрос как раз о смене стратегии. Вы говорили об ориентации на потребителя. Это требует некоторого видоизменения и валютной политики российского Центрального банка. То есть в последнее время раздавались голоса в пользу стратегии или тактики сильного рубля, который будет уменьшать уровень инфляции, то есть эта составляющая будет уменьшать общий уровень инфляции. Это позволит российскому Центральному банку снизить ставку рефинансирования более резко, чем, так сказать, это удается делать в последнее время, и увеличить приток инвестиций. Насколько эта стратегия, она сейчас или кулуарно обговаривается, или она уже принята как руководство к действию?

Ан.К.: Эльвира Набиуллина говорила о плавающем курсе, президент об этом говорил, я думаю, что каких-либо супердействий Центральный банк по поддержанию или росту курса рубля делать не будет. Мне кажется, напротив, что по мере укрепления рубля Центральный банк может возобновить скупку валюты для наращивания золотовалютных резервов.

О.Б.: То есть задача остается?

Ан.К.: Мне кажется, что она остается, но она как бы не любой ценой. Она будет проводиться по мере того, как будет, на мой взгляд, укрепляться рубль, и появятся возможности для того, чтобы эта скупка не повлияла серьезно на курс рубля. А тенденция такая наметилась сегодня — укрепления курса рубля.

Я думаю, что сегодня центральные власти, и ЦБ, и Минфин, особо не заинтересованы в движении особо сильном курса рубля в одну или в другую сторону.

Мне кажется, на рынке есть определенное равновесие. Оно под воздействием цен на нефть гуляет в одну или в другую сторону, но я думаю, что сегодня никто не заинтересован ни в резком снижении курса рубля, ни в резком его увеличении. Я не думаю, что будет какая-то иная сегодня стратегия, направленная именно на увеличение курса рубля.

Я думаю, политика в отношении денежной массы, в отношении ставки рефинансирования позволяет сегодня наметить те цели, о которых говорил президент и председатель Центрального банка в том, что касается таргетирования или даже не таргетирования, это будет неправильно, лучше сказать прогнозов инфляции на ближайший год — это 6-7% на следующий год, до 4% в 2017 году — это достаточно оптимистично. Президент сегодня сказал, что, конечно, могут быть какие-то отклонения, но в целом, я думаю, что тенденция будет такова.

Я думаю, что инфляция будет снижаться, что позволит, безусловно, снизить ставки рефинансирования. Наш прогноз: к середине или во втором квартале следующего года она может достичь 8,5%, что, на мой взгляд, уже является достаточно приемлемым для нашей экономики, чтобы мы могли реально увеличить кредитование, потому что в этом году, конечно, кредитование растет не сильно. Мы ожидаем, что максимальный прирост корпоративного портфеля будет плюс 5% по банковскому сектору, а по рознице — наверное, падение минус 9%.

Чтобы эту тенденцию переломить и увеличить объем кредитования, нужны, конечно, другие ставки. Об этом сегодня говорили многие наши промышленники, представители частного, государственного бизнеса, которые присутствовали на утренней сессии. Я думаю, что-то произойдет в течение первой половины следующего года, не позднее.

А.К.: Сегодня вы бросили журналистам, нашим коллегам, такую кость, которую мы, они добела обглодали, я имею в виду фразу «В России кризиса нет». Вообще, в философском смысле, в смысле стратегии, направления, вы сейчас пояснили свою мысль. Но что касается все-таки тактических моментов и элементов, скажем, типа отсечения доступа к рынкам капитала, не наращивание задолженности — это вопрос ракурса. Хорошо это или плохо — тоже большой вопрос.

Ан.К.: Это ведь вопрос, не связанный с какими-то нашими экономическими проблемами, это определенные намерения, действия, которые применил Запад по политическим мотивам. Это мера, на которую не может повлиять ни руководитель банка, ни руководитель компании. Это определенное использование экономических рычагов в политических целях. Поэтому я бы это вынес за рамки обычного, как бы экономического рассуждения о том, кризис это или не кризис. И это первое.

А.К.: А это не кризис, а давление.

Ан.К.: Это давление, во-первых. Во-вторых, мы сегодня нашли рецепты, как это решить. Сегодня на самом деле и Центральный банк предоставил рефинансирование в достаточном объеме, и для банков, и мы эти средства транслировали дальше в экономику, и капитал сегодня государство предоставило не только государственным, но и частным банкам. Поэтому сегодня проблема осуществления и капитала, и ликвидности, на мой взгляд, решена. Даже когда меня спрашивают про доллары, сегодня нет у нас проблем с долларом.

Во-первых, сегодня экономика не требует так много долларов, потому что волатильность рубля, честно говоря, заставляет наши компании сегодня сто раз подумать, прежде чем брать доллары, они предпочитают сегодня рубли. Во-вторых, население все-таки действительно достаточно сильно изменило свои инвестиции. Депозиты в банке рублевые в значительной степени перешли в валютные. Это, конечно, тоже сказывается на том, что у нас есть приток иностранной валюты. Мы сегодня готовы обеспечить наших клиентов кредитами и в рублях, и в валюте. Поэтому я честно могу сказать, не испытываем сегодня какого-то дискомфорта.

Пожалуй, самая серьезная проблема, я о ней говорил, заключается в том, что мы не имеем доступа на рынок капитала даже, не ликвидности, не долговой рынок, а рынок капитала. Это лишает нас возможности привлекать капитал для банка и обращаться к государству, что, конечно, мы хотели бы минимизировать, эти обращения. Но тут опять же идет прямой политический запрет. Сегодня, скажем, американец или англичанин купит акцию ВТБ, а за это ему грозит тюрьма даже. Поэтому, естественно, в этих условиях говорить о какой-то экономической целесообразности этих действий довольно сложно.

О.Б.: Андрей Леонидович, складывается в последнюю пару кварталов ощущение, что в принципе наша тема ушла на третий, пятый план глобальной экономики, и вышла на поверхность совершенно другая тематика — это ликвидность и неспособность западных финансовых властей, то есть монетарных властей, центральных банков, каким-то образом видоизменить свою денежно-кредитную политику. Говорили о том, что американский ЦБ повысит ставку уже в сентябре, но они этого не делают. У них проблемы очень серьезные с ликвидностью, тут много факторов различных, и проблема суверенных фондов Персидского залива, Саудовская Аравии, что они будут делать в такой ситуации? Являются ли они заложниками слабой монетарной политики? Эта спираль японская, в которую они, в общем-то, попали, как из этого выйти, это все-таки проблема для глобальных игроков?

Ан.К.: Только что вернулся из Лимы, где было ежегодное заседание Международного валютного фонда и Всемирного банка. Там встречались с инвесторами. Это проходило с участием Эльвиры Набиуллиной, с участием Антона Силуанова, много говорили с западными банками, безусловно. Проблема сегодня существует. Во-первых, что интересно, если взять последние отчеты и заявления, которые делались МВФ и Мировым банком, к России, как ни странно, достаточно мало претензий и критики. То есть, наоборот, скорее, в позитивном ключе подается и наша политика, и ситуация.

Хотя признать, что ситуация у нас хорошая, тоже, наверное, нельзя. Мы не будем приукрашивать. У нас падение темпов экономического роста, но базовые вещи в экономике и базовые постулаты правительственной программы получают поддержку и международных финансовых организаций.

Во-вторых, вы совершенно правильно говорите, допустим, я говорил с американскими банкирами, они говорят, что уж лучше бы эту ставку повысили. Они говорят, понятно же, всегда, что самое трудное — это ожидание смертной казни, а не сама смертная казнь. Хотя они считают, что смертной казни не будет. Они считают, что они с этой проблемой справятся, безусловно. И на сегодня нельзя предсказать, будет ли в этом году повышение ставки, не будет, пока ФРС тянет эту тему, действительно опасаясь за последствия, которые они могут принести. Это, наверное, можно отнести, как вы правильно говорите, к слабой политике, которую проводят сегодня Соединенные Штаты.

Но, тем не менее, надо отметить, что еще большее недовольство все-таки у европейцев, которые считают, что их американцы обманывают, что американский финансовый рынок куда меньше зависим от банков и больше зависит от нерегулируемых финансовых учреждений. Он сегодня находится в значительно более привилегированной позиции, чем европейцы.

Европейский банк сегодня находится в трудной ситуации, у них только объем проблемной задолженности составляет порядка €900 млрд. К этому стоит добавить очень жесткие правила по регулированию, которые сейчас вводятся в Европе. Все это говорит о том, что сегодня наши европейские коллеги действительно испытывают сложности, в том числе и с точки зрения кредитования реальных секторов экономики, и встает довольно жесткая проблема. Я бы вообще проблемы в мировой экономике такие, как медленные темпы роста в Европе, медленные темпы роста в Японии — всего 0,6%, отток денег за 27 лет впервые по развивающимся рынкам мы имеем в этом году, а не наоборот.

Очень много денег уходит из Китая, из Гонконга, из ЮАР, из Турции, из Бразилии. Это, конечно, негативные факторы. Мировые темпы экономического роста в этом году ниже, чем в прошлом году. Все это, конечно, создает не самый благоприятный фон. Но если еще добавить туда геополитические факторы, вот вам сегодня достаточно непростая картина.

На мой взгляд, все-таки мировая экономика еще не оправилась после кризиса 2008-2009 года, она продолжает из него выходить.

Кто-то успешнее, как американцы, их экономика все-таки оказалась более адаптированной к сложностям, она все-таки достаточно не только крупная, но она и диверсифицированная. Кто-то хуже, как Европа или Япония, но, тем не менее, я думаю, что выход из кризиса затянулся, и проблем сегодня у глобальной экономики довольно много.

А.К.: Давайте сейчас, пожалуйста, от общего к немножечко более частному, мы хотим задать несколько вопросов конкретных о проектах ВТБ. Стратегия и тактика текущего момента?

Ан.К.: Я в понедельник докладывал президенту: мы запускаем новый большой проект «Почта-банк». Это, конечно, для нас на ближайший период, перспективу очень большой проект. Он, может, не столько затратный по деньгам, сколько по усилиям, по человеческому фактору, вложениям и так далее.

А.К.: Если позволите, я уточню: это для вас некое социальное обременение или это бизнес-проект?

Ан.К.: Ни в коем случае. Мы достаточно долго искали пути развития нашего бизнеса. Вы знаете, что банку ВТБ скоро, через буквально четыре дня, 25 лет. Мы ее не будем широко праздновать, особенно никаких гулянок, ничего. 17 октября, 25 лет назад, соответственно, в 1990 году была выдана лицензия банку ВТБ, и он начал работать. «Внешторгбанк» он тогда назывался. И банк зарождался и развивался как банк для крупных клиентов, в основном имеющих внешнеторговый потенциал.

В 2006 году мы только вошли в розничный бизнес, причем вошли все-таки для клиентов в основном с доходами средними и выше средних. Но долго думали о том, какие могут быть дальнейшие пути роста банка, и в понедельник Владимир Владимирович об этом сказал на нашей с ним встрече, что это как раз новый важный этап для развития самого ВТБ. Это правда, мы решили пойти все-таки в другой сегмент — сегмент людей со средним и ниже среднего достатком, людей, которые еще не охвачены, может быть, даже банковскими услугами. И для нас это, конечно, определенный риск, потому что это наименее, может быть, маржинальный бизнес, там не может быть очень высоких доходов, но сама по себе площадка «Почты России», которая сегодня представлена более чем 42 тыс. офисов, потенциально дает возможность нам для создания очень такого сетевого банка…

А.К.: За счет широты площадки, да?

Ан.К.: Да, и это будет экономичный способ, потому что в ряде отделений мы планируем открытие самостоятельных окошек банков, в некоторых даже нет, это будет совмещение работы почты и банка, но, тем не менее, это достаточно большая площадка и долгосрочный проект. Поэтому это, наверное, на сегодня самый главный для нас проект, а в остальном наша тактика и стратегия в условиях непростой экономической конъюнктуры — перевести банк все-таки из сферы безубыточности в сферу доходности, и мы планируем, что в 2016 году мы восстановим хорошую прибыль банка, экономия расходов, может быть, более консервативные подходы к рискам в данных условиях. Вот, собственно, как мы планируем эту работу вести, но все равно это сохранение универсального банка и консолидация наших банковских активов.

В мае следующего года мы планируем полностью консолидировать банк Москвы в банк ВТБ, и мы сейчас обсуждаем активно пути по дальнейшей консолидации и консолидации, возможно, банка ВТБ тоже в единое юридическое лицо.

А.К.: Спасибо, Андрей Леонидович, поздравляем, пользуясь случаем, с наступающим 25-летием.

Ан.К.: Спасибо.

А.К.: Стоит ли ожидать от ВТБ подачи иска о банкротстве «Трансаэро»?

Ан.К.: Мы, конечно, будем его подавать. Мы действительно занимали очень джентльменскую позицию в этом плане: мы не подавали иски, не заземляли самолеты, именно исходили из того, что были обещания «Аэрофлота» о том, что все пассажиры должны быть перевезены с минимальными потерями, неудобствами, и что те рейсы, которые «Трансаэро» выполняет, в значительной степени будут выполнены. Остальные пассажиры, наверное, будут перевезены другими перевозчиками либо на других судах. И мы пока этого придерживались.

Но сейчас, как мне говорило руководство Минтранса, все эти вопросы были решены — как, чего будет, и мы начинаем программу и взыскания средств, и главное, конечно, нам нужно получить те самолеты, которые как бы не нужны на сегодня в обороте, они будут изъяты, и нам нужно заняться их реализацией. Прежде всего, мы надеемся, что «Аэрофлот» и другие российские компании их приобретут, но если нет, будем искать на мировом рынке. Конечно, какие-то потери понесем, конечно, какие-то убытки у нас будут, с этим вопросов много в конечном итоге. Банк тоже несет ответственность за...

А.К.: Это популярный, кстати, комментарий, что банки несут ответственность, потому что, понимая ситуацию «Трансаэро», тем не менее, исправно давали кредиты.

Ан.К.: Мы кредиты давали в основном только под гарантию правительства. Мы сократили, мы резко сократили портфель на «Трансаэро» за последние годы, мы видели эту ситуацию, но правительство просило помочь. Безусловно, условием последнего кредита были гарантии правительства.

У нас в основном лизинг. Да, на каком-то этапе мы могли, наверное, меньше судов отдавать в лизинг. Но лизинг — все-таки наиболее защищенный вид кредитования. Потому что у нас непосредственно в залоге есть воздушные суда, это суда иностранного производства, они могут использоваться в любой юрисдикции, и поэтому мы здесь рассчитываем на достаточно большой возврат, какие-то убытки будут, я повторяю, бизнес — это всегда риск. Крупная компания, почти 20% рынка. Хороший был заемщик в свое время, особенно с точки зрения лизинга судов. И платил хорошие деньги за лизинг.

О.Б.: Андрей Леонидович, вопрос, связанный с рисками, с тем, что вас лично волнует. Внешние риски, допустим, я три назову: американская ставка, европейская стагнация, может быть, китайский спад, и во внутренней политике. Какой риск во внутренней ситуации вы видите? Два риска, если вы их обозначите.

Ан.К.: Я достаточно оптимистичен. Риски для нас были в каком-то углублении, расширении западных санкций. Я не вижу сегодня какие-то геополитических моментов, которые могли бы привести к этому.

Российская экономика будет стабилизироваться, наши аналитики по-прежнему считают, что в следующем году в России будет хоть и не большой, но положительный рост валового внутреннего продукта, активизируется кредитование. Поэтому знаменитая тема: достигли мы или не достигли дна, о которой во вторник президент говорил, — все-таки мы оттолкнулись уже и можем идти вперед.

Поэтому надо быть, конечно, осторожным, потому что ситуация еще достаточно хрупкая, у клиентов по-разному складывается ситуация. Сегодня цены на разного рода природные ресурсы достаточно низкие. Спрос есть от отраслей, которые наиболее подвержены этому, — автопром, жилищное строительство и так далее. Но в целом мы риски учли, максимальные резервы, которые у нас были, мы создали, и поэтому у нас впереди все-таки более стабильное и более устойчивое развитие, чем это было, скажем, в последний год-два.

А.К.: Я вот заметил, кстати, что, описывая ситуацию в России, кто-то говорит про дно, от которого мы оттолкнулись, а кто-то говорит про пик, на который мы забрались. Владимир Владимирович Путин во вторник как раз сказал, что, мол, мы достигли пика кризиса, а теперь с него потихонечку съезжаем.

Ан.К: Ну, если Путин сказал, значит, будет пик кризиса. В принципе это один и тот же смысл, просто описан разными словами, разными метафорами.

А.К.: Андрей Леонидович, спасибо вам большое и за интервью, и за оптимизм, удачи вам.