«Россия сейчас бурлит, как молодое вино, но в итоге станет коньяком»

Константин Добрынин о современной истории России: «Эти 25 лет через 100 лет в учебнике истории будут в трех строчках, в лучшем случае — в двух абзацах. Это все будет процесс неоконченного распада СССР и формирования новой России — вот что такое эти 25 лет. Человеку свойственно мерить своим веком, мы почему-то считаем, что эти 25 лет в рамках мировой истории — это что-то значительное. Это незначительное. Для нас по содержанию, конечно, это все значительно. Поэтому когда все это переварится, переплавится, то есть мы сейчас бурлим, как молодое вино, в итоге мы станем нормальным вином, может быть, коньяком через какое-то время. Все равно золотая середина будет найдена. Эти скачки от одного к другому закончатся. Такое бывает в процессе все-таки создания нового общества, нового государства. Конечно, гражданское общество создается, но очень медленно. Люди должны начинать ощущать себя гражданами. Это все происходит постепенно».

Об особом пути русского человека и основных проблемах России: «Все равно ощущение будет рождаться из ощущения каждого человека. Не может быть такого, что мы придумаем за кого-то это ощущение. У нас разные ощущения, но, тем не менее, и вы, и я считаем себя гражданином. Как только 90% населения начнет себя считать гражданином и хозяином у себя, причем в хорошем смысле слова, тогда ситуация будет меняться. Государство для человека, а не человек для государства. Вот эта парадигма должна меняться. В чем сегодня гигантская проблема России? 100 лет назад, в начале века, Россия на взлете с точки зрения экономики. С точки зрения просвещения 90% безграмотны, поголовно. С точки зрения правового просвещения сейчас мы находимся в ситуации, равнозначной той, которая была 100 лет назад с точки зрения просвещения. Народ в принципе не знает, какие у него есть права. Все работает, просто надо идти не к президенту, а к юристу или адвокату. Юристы должны заниматься правовым просвещением».

О голосовании Совета федерации по запросу президента на использование российских войск за рубежом: «В сослагательном наклонении некорректно сейчас говорить, но если бы я участвовал в голосовании, я бы перед своим решением очень серьезно подумал. Скорее всего, я допускаю, что оно могло бы быть положительным. Фактически это формализация того, что должно происходить. Мы, Россия, юридически корректно закрепляем те действия, которые мы должны исполнить, исходя из договора между еще СССР и Сирией о взаимопомощи. Поэтому здесь ситуация достаточно понятная. Я считаю, что если уж мы говорим о Сирии, то что должно стать хорошим финалом этой сирийской истории? Когда ИГ все-таки будет разгромлено, и Евфрат станет сирийской Эльбой».

О проблеме «необузданного гееборчества»: «Что касается проблемы необузданного гееборчества, которое вдруг приобрело какие-то законодательные масштабы, абсолютно бессмысленный закон. Невозможно пропагандировать это. Что такое пропаганда? Пропаганда — это распространение системы взглядов среди множества адресатов. Теперь о геях. Я высказался очень просто после известного решения Верховного суда США. Я сказал, что американцы эту проблему для себя решили, они нашли такое юридическое решение. Плюс надо понимать, что это решение было юридическое, а не политическое, никакой политики здесь не было. Я сказал, что России все равно эту проблему предстоит решать. Нельзя сказать, что этой проблемы не существует, когда она есть, нельзя от нее отмахнуться. Какая будет найдена форма, я не знаю. У меня нет ответа на этот вопрос. Но я знаю, что юридическую форму можно найти. Нам все равно придется как государству на это отвечать, потому что это задача государства — регулировать правоотношения, которые возникают. Если есть запрос от меньшинств на это, государство будет обязано на этот запрос отвечать. Государство обязано рассматривать квалифицировано юридически просьбы любого меньшинства и оценивать их».

О том, кто займет его место в верхней палате парламента: «Елена Мизулина уже пришла мне на смену. Она уже, по-моему, стала или станет зампредом комитета по конституционному законодательству. Я считаю, что она как раз не относится к дремучим гееборцам. Мне кажется, что с Еленой Мизулиной несколько иная история, потому что я к ней на самом деле отношусь юридически, с уважением, потому что все-таки это действительно очень серьезный значимый юрист, автор Уголовного кодекса. Она признанный человек в юридическом сообществе. То, каким образом трансформировались ее взгляды за последние десять лет — такое бывает. По крайней мере, эти взгляды у нее есть, и она их пытается юридически обосновывать. Она содержательный человек».

Константин Добрынин о различиях собственной инициативы по десталинизации и законопроекта Яровой: «Абсолютно понятно, что реабилитация нацизма заключается в ином, а не в том, что предлагает коллега Яровая. Более того, если разбирать ее странную инициативу, — почему странную: юридически она, конечно, абсолютно бессмысленная — она предложила запретить международный акт, я говорю о приговоре Международного трибунала Нюрнбергского, внутренним законодательством страны. Это в принципе вообще не делается, поэтому в этом нет никакого смысла. Приговор никто не отменял и никогда не отменят. С точки зрения юридической защиты ничего нет. Если разбирать тот закон, то, к сожалению, в принятой редакции он начинает противоречить позиции самого СССР. Это, мягко говоря, юридически несовершенный документ».

«А я предложил квалифицировать, что такое реабилитация нацизма. Как раз реабилитация и является публичным одобрением практики уничтожения народов по таким-то основаниям. Это отчасти похоже, но все-таки был принят странный закон Яровой, который не думаю, что сможет работать. Закон противоречит позиции России как правопреемницы СССР. Если использовать этот закон, то можно наказывать любого человека, который будет позицию СССР, занятую в этом процессе, разделять. Бессмысленный закон».

О проблеме современного российского общества: «Происходит неприятная тенденция. Очень незаметно, но происходит поступательно. Я говорю о возрождении нацизма в России. Национализма и нацизма. С конца 1990-х и по состоянию на настоящий момент. Все начиналось с РНЕ, потом появились футбольные болельщики, появились в 2003-2004 годах группировка Боровикова-Воеводина, которые перешли от выпусков газет и просвещения к акциям прямого действия. Они заключилась в простых и страшных вещах. Они работали по принципам глубокого подполья. Абсолютно хорошие питерские студенты, которые собирались ночью, выходили, убивали человека, исходя из нацисткой идеологии, оставляли там метку. Вот в этом был некая их "борьба". Потом при помощи питерских журналистов группировку поймали. Кто-то получил сроки, кто-то пулю, и вроде ситуация разрешилась. Но она ушла глубже, нацизм стал бытовым».

О политике: «Время клоунов и странных людей закончилось. Я говорю о последней плеяде странных квазиполитиков. Типа Милонова, который появился. Или ваш московский Цорионов. Ряд странных людей, которые являются клоунами, но сейчас изображают гамлетов на сцене. В какой-то момент народу это надоест, наскучит Я считаю, этот момент уже настал. Пора нормальным людям — а они есть во власти, не надо демонизировать власть, там большинство нормальных людей, — так вот сейчас время, чтобы нормальные люди показывали, что они нормальные. Иначе мы будем смотреть на этих странных персонажей из прошлого, потому что ровно никто не говорит ничего против этого. Надо заниматься деархаизацией, прогрессивизацией России».

Константин Добрынин о работе верхней палаты: «Реальный смысл очень простой. Должна быть вторая палата ровно по одной просто причине: должен быть все-таки фильтр, неважно, с мелкими сеточками, с крупными, но который может на практически финальном этапе какие-то вещи оценивать еще раз. Какие-то вещи тормозить, другие, наоборот, пропускать, из законодательного поля. Вторая часть не менее важная — и в этом суть палаты, просто не все это до конца понимают, — Совет федерации — это абсолютно надпартийная палата. Это палата регионов, и основная идея — чтобы сенаторы, которые приходили туда, представляла голос регионов. Это не пустое слово, это правда. Другое дело, что по идее практически все сенаторы партийные, и это накладывает некий отпечаток. Но мне было легко, потому что я был беспартийным сенатором. И это было мое сознательное решение. Сейчас верхняя палата выполняет функцию не мелкой сеточки, но определенной сети».

О десталинизации: «Процесс десталинизации в России, который активно начался после 1991 года, к сожалению, к концу 90-х свой ритмичный ход приостановил. И вернулись мы к медленному движению по десталинизации только недавно, когда была принята правительственная концепция по увековечиванию памяти жертв политических репрессий. Это первое за 25 лет серьезное и осязаемое действие. Произошла некая обратная ситуация, когда в обществе, к сожалению, фигура Сталина и сталинский период стали приобретать какое-то забавное поначалу, а потом уже несмешное, лакированное лицо. Надо высказывать иное предложение, которое будет идти вразрез с общим трендом и которое может эту дискуссию не то что уравновесить, но положить на этот законодательный стол некую иную точку зрения».

«Согласен, что этот закон выглядит как некий модельный закон, его можно назвать закон-памятник, который в моем понимании называет черное черным и дает абсолютно точные характеристики, которые государство должно дать не только публично, но может давать их законодательно. Это не закон, который наказывает за мыслепреступление. Это попытка ввести законодательно такую норму, которая говорит, что если ты публично одобряешь и считаешь положительной практику массового уничтожения людей путем репрессий, переселения народов, то ты будешь подлежать уголовной ответственности, юридической ответственности за это»

«Я готов это с коллегами в Госдуме обсуждать. Я готов к этой дискуссии. Я не говорю, что закон идеален и совершенен. Но это по крайней мере та база, на которую можно сесть спокойно и сказать: давайте, коллеги, постараемся отточить формулировки. Может быть, я неправ, но докажите мне, что я неправ».