Константин Добрынин о работе верхней палаты: «Реальный смысл очень простой. Должна быть вторая палата ровно по одной просто причине: должен быть все-таки фильтр, неважно, с мелкими сеточками, с крупными, но который может на практически финальном этапе какие-то вещи оценивать еще раз. Какие-то вещи тормозить, другие, наоборот, пропускать, из законодательного поля. Вторая часть не менее важная — и в этом суть палаты, просто не все это до конца понимают, — Совет федерации — это абсолютно надпартийная палата. Это палата регионов, и основная идея — чтобы сенаторы, которые приходили туда, представляла голос регионов. Это не пустое слово, это правда. Другое дело, что по идее практически все сенаторы партийные, и это накладывает некий отпечаток. Но мне было легко, потому что я был беспартийным сенатором. И это было мое сознательное решение. Сейчас верхняя палата выполняет функцию не мелкой сеточки, но определенной сети».
О десталинизации: «Процесс десталинизации в России, который активно начался после 1991 года, к сожалению, к концу 90-х свой ритмичный ход приостановил. И вернулись мы к медленному движению по десталинизации только недавно, когда была принята правительственная концепция по увековечиванию памяти жертв политических репрессий. Это первое за 25 лет серьезное и осязаемое действие. Произошла некая обратная ситуация, когда в обществе, к сожалению, фигура Сталина и сталинский период стали приобретать какое-то забавное поначалу, а потом уже несмешное, лакированное лицо. Надо высказывать иное предложение, которое будет идти вразрез с общим трендом и которое может эту дискуссию не то что уравновесить, но положить на этот законодательный стол некую иную точку зрения».
«Согласен, что этот закон выглядит как некий модельный закон, его можно назвать закон-памятник, который в моем понимании называет черное черным и дает абсолютно точные характеристики, которые государство должно дать не только публично, но может давать их законодательно. Это не закон, который наказывает за мыслепреступление. Это попытка ввести законодательно такую норму, которая говорит, что если ты публично одобряешь и считаешь положительной практику массового уничтожения людей путем репрессий, переселения народов, то ты будешь подлежать уголовной ответственности, юридической ответственности за это»
«Я готов это с коллегами в Госдуме обсуждать. Я готов к этой дискуссии. Я не говорю, что закон идеален и совершенен. Но это по крайней мере та база, на которую можно сесть спокойно и сказать: давайте, коллеги, постараемся отточить формулировки. Может быть, я неправ, но докажите мне, что я неправ».