Глава российского МИДа Сергей Лавров представил проект резолюции Совбеза ООН по борьбе с терроризмом на Ближнем Востоке и в Северной Африке. Лавров презентовал документ под названием «О координации действий всех сил, которые противостоят "Исламскому государству" и другим террористическим структурам». Ключевой пункт в нем — это координация усилий всех тех, кто способен внести вклад в борьбу с ИГ, в том числе сил, лояльных действующему правительству Сирии, а также активизация внутрисирийского диалога. Кроме того, Россия предлагает ввести санкции против юридических и физических лиц, замеченных в связях с ИГ, внесение ИГ в список террористических организаций ООН, создание списка наемников, воюющих на стороне ИГ и борьбу с пропагандой исламистов по всему миру. Глава думского комитета по международным делам Алексей Пушков ответил на вопросы ведущего «Коммерсантъ FM» Максима Митченкова.
Фото: Alaa Al-Faqir, Reuters
— Как вы считаете, Совбез примет российскую резолюцию, или Россия столкнется с противодействием в этом вопросе?
— Будет противодействие со стороны прежде всего Соединенных Штатов Америки и, по всей вероятности, Великобритании. Прежде всего — по той причине, что в проекте резолюции содержится пункт о необходимости поддержки сирийских правительственных войск как главной силы, которая сражается с войсками «Исламского государства». До сих пор Соединенные Штаты заявляли, что этот пункт для них неприемлем. Я удивился бы, если их позиция за эти полтора-два дня изменилась.
— Алексей Константинович, вот мы удивились в среду, когда Джон Керри заявил, что США больше не настаивает на немедленном отстранении Башара Асада от должности президента.
— Действительно, в позиции Соединенных Штатов есть сдвиги, но все же не будем забывать, что это заявление Керри было несколько подкорректировано, и смысл был такой, что да, США в настоящий момент не настаивают на смещении и на уходе Асада, но без ухода Асада мир в Сирии невозможен.
Так что у Соединенных Штатов сейчас очень много заявлений, которые в целом идут в направлении некоторого признания того, что без правительственной армии с ИГИЛ сегодня бороться невозможно, но все же не настолько далеко идет сдвиг в американской позиции, чтобы они согласились с проектом российской резолюции.
— Это единственный пункт, который вызовет противоречия, или есть еще?
— Это самое главное, это ключевой, центральный вопрос. В США и на Западе в целом до сих пор есть точка зрения, что уберите Асада — и не будет «Исламского государства», в среду об этом заявляли представители Великобритании в ООН, хотя это нонсенс, конечно, потому что в Ираке никакого Асада нет, в Багдаде, а есть правительство, которое пользуется поддержкой Соединенных Штатов, и, тем не менее, ИГИЛ захватил полстраны.
Запад уперся в проблему Асада и отказывается видеть в нем даже потенциального, временного союзника по борьбе с ИГИЛ. Будут ли изменения в этой позиции, я не могу исключить, но Запад в ловушке — они уже настолько долго говорили о необходимости свержения Асада, что им сейчас очень сложно пойти назад.
— Господин Пушков, а вы, говоря Запад, имеете в виду все европейские страны или только США и Великобританию, про которые вы уже говорили?
— Я имею в виду наиболее активную часть западного мира, западного альянса, которая вовлечена в сирийский кризис больше, чем другие государства. Это прежде всего США, Великобритания и Франция, потому что Германия, например, занимает более мягкую позицию, Германия считает, что надо срочно начинать переговоры с участием Ирана, с участием Асада, и из Германии не было заявлений на высоком уровне, что с правительственной армией Сирии нельзя даже временно сотрудничать в борьбе против ИГИЛ. Позиция большей части Европы более умеренная, чем позиция американцев и англичан.
— Какие альтернативы российскому варианту могут предложить американские партнеры, например?
— Если бы этот пункт был исключен из проекта резолюции, то чисто декларативная резолюция о необходимости борьбы с терроризмом и координации действий, которая бы не обязывала американцев потом поддерживать правительство Асада, ну я думаю, прошла бы, но в чем был бы ее смысл? Это было бы просто очередное словесное упражнение без конкретных политических последствий. В этом-то весь и смысл — кто будет сражаться с ИГИЛ, на какой основе сражаться с ИГИЛ, рассматривают ли нынешний Дамаск противники «Исламского государства» как возможного партнера, пусть временного, но партнера по войне с «Исламским государством» — это ключевой вопрос всех переговоров между США и Россией и ключевой вопрос этой Генеральной ассамблеи.
— Алексей Константинович, еще поясните, пожалуйста, подобный документ подразумевает создание общей коалиции для борьбы с «Исламским государством», или все-таки будет две коалиции — которую возглавляют США, которая есть сейчас, и с учетом присоединения России другая коалиция?
— Смотря что называть коалицией.
Если вы рассматриваете коалицию как некое формирование, способное вести боевые действия и тесно согласовывать свои позиции, тогда будет две коалиции, и слияния между американской коалицией и новым альянсом, в который входит Россия, Сирия, Иран и Ирак, не будет.
Если же называть коалицией просто сумму государств, готовых принимать заявления и обмениваться информацией, тогда может возникнуть некая общая мировая коалиция, но все-таки следует коалицию воспринимать как дееспособное образование с военным элементом. Дееспособных образований с военным элементом на сегодняшний день вырисовывается два, и пока я не вижу их объединения.