В ЦДХ открывается самая крупная ретроспектива Эллиотта Эрвитта из когда-либо виденных в Москве — 136 фотографий, сделанных по всему миру с 1946-го по 2001 год
Фото: © Elliott Erwitt / Magnum Photos
Фото: © Elliott Erwitt / Magnum Photos
Фото: © Elliott Erwitt / Magnum Photos
Фото: © Elliott Erwitt / Magnum Photos
Фото: © Elliott Erwitt / Magnum Photos
Фото: © Elliott Erwitt / Magnum Photos
Фото: © Elliott Erwitt / Magnum Photos
Эллиотт Эрвитт — самый смешливый фотограф в мире. Он позволяет себе шутить обо всем на свете, но делает это так, что в слова и не обернешь. "Объяснять изображение — все равно что объяснять шутку. Как только ты ее объяснил, она тут же умирает",— говорил он и всегда следовал этому правилу. Он находил абсурд в любом месте, где оказывался. В отражении в затемненном стекле очков солдата, в прыжке человека с раскрытым зонтиком, в тонюсеньких ногах хозяйки и собаки; в девушках, идущих как стайка гусынь, и гусынях, шествующих важно как девушки; во встречном "взгляде" женщины и манекена; в том, как перед "Махой обнаженной" Гойи стоят, отталкивая друг друга, мужчины, а рядом, перед "Махой одетой", вытянулась по струнке одна одинокая женщина. Смешное у него в сочетании фактур, в столкновении живого и неживого, пафосного и приземленного, рекламы и религиозных символов, маленького и большого, малого и великого. Смех зрителя он считает своим главным достижением, а ради созерцания момента, когда бегущий по музею посетитель вдруг резко притормаживает и поворачивает назад, привлеченный неким диссонансом, "обманом ожидания" в фотографиях Эрвитта, их автор готов раз за разом возвращаться в музейные залы.
Нью-Йорк, США, 2000 год
Фото: © Elliott Erwitt / Magnum Photos
Чисто биографически Эллиотт Эрвитт мог бы быть очень даже грустным человеком. Он родился в 1928 году в Париже в семье еврейских эмигрантов из России. Звали его тогда Элио Романо Эрвиц. Второе имя дал отец, оторвав таким образом сына от еврейских корней. Особых русских там и не было — в семье по-русски не говорили. Первые 10 лет своей жизни мальчик провел в Италии, а в 1939-м стало понятно, что пора переплыть океан. Так он оказался в Калифорнии. Америка быстро развела родителей, и 16-летний ученик Hollywood High School стал подрабатывать, печатая фотографии с факсимиле автографов голливудских звезд. Потом изучение фотографии в Лос-Анджелесе, кино — в Нью-Йорке, служба военным фотографом в армии США в Германии и Франции, работа для журналов Collier's, Look, Life, Holiday, встреча с Робертом Капой, Эдвардом Стейхеном и Роем Страйкером. И наконец, в 1954-м он становится штатным фотографом агентства "Магнум", с которым будет теснейшим образом связана вся его последующая жизнь.
Magnum Photos — это не только невероятно престижно, но это еще и совершенно определенная свобода глаза и тела. Фотографы агентства много путешествуют и снимают так, что даже при наличии конкретного заказа "коммерческой" их съемку назвать трудно. Бывший три срока президентом агентства, Эрвитт являлся идеальным носителем классических заповедей родоначальников "Магнума" — снимать "Лейкой", запрет на постановочную фотографию и последующее кадрирование. Параллельно с работой на "Магнум" Эрвитт делает свои книги (самая знаменитая — "Son Of Bitch", 1974; отсылающая к любимой собачьей теме фотографа) и снимает фильмы.
Никита Хрущев и Ричард Никсон. Москва, 1959 год
Фото: © Elliott Erwitt / Magnum Photos
Собаки собаками, а делить работы Эллиотта Эрвитта на темы, по большому счету, довольно бессмысленно. Собаки и дети, которыми полны его кадры, с визуальной точки зрения абсолютно равны всем иным его героям. Недаром на персональном сайте Эрвитта в рубрике "портреты" — собаки, Мэрилин Монро, Артур Миллер, Рудольф Нуреев, президент Кеннеди и десяток других голливудских, литературных и политических звезд стоят рядом. Важен не герой, важно, как именно он снят. То же самое и в политике. Назвать Эрвитта политическим репортером трудно. Хотя он часто снимал исторические моменты и политических деятелей. Одна знаменитая фотография с Жаклин Кеннеди на похоронах мужа чего стоит. Или еще известнее — Никсон, тыкающий пальцем в грудь Хрущеву. Но и тут ровно тот же принцип построения изображения: пересказать кадр нельзя, его надо запомнить. В этом смысле "решающее мгновенье" Эрвитта современнее придумавшего этот термин Картье-Брессона. Оно как бы принадлежит новому, визуально-ориентированному восприятию, которое многословие предков заменяет чередой "картинок". Да и вообще — Эрвитт еще, слава богу, жив и у нас есть все шансы посмеяться над этим миром вместе с ним.
"Эллиотт Эрвитт. Ретроспектива". ЦДХ, с 9 октября по 10 декабря