23 октября в Третьяковской галерее открывается выставка "Под знаком Малевича".
Казимир Малевич. Автопортрет. 1908-1910
Фото: Государственная Третьяковская Галерея
По рисункам Казимира Малевича восстанавливается сложный путь художника от старательного символиста до ниспровергателя основ. Вот "Плащаница" с обнаженным святым в декорациях, напоминающих китайские или даже исламские узоры. Вот выразительный автопортрет 1910 года с женскими формами на заднем плане. Это вещи еще декадентские, хотя и выглядят радикальнее Сапунова или Врубеля, главных экспериментаторов с формой в предшествовавшем Малевичу поколении.
Уже после Октябрьской революции художник придумывает "теорию прибавочного элемента". Он утверждает, что смена стилей в искусстве возникает как следствие появления в старой форме какого-либо нового элемента, со временем полностью меняющего систему. Так объяснял развитие стилей и литературовед Юрий Тынянов: то, что одному поколению кажется второстепенным, для следующих становится главным. Современникам Малевича приходилось быстро адаптироваться к западным модам и находкам, большинство художников того времени проживали минимум три манеры за десять лет, не в силах остановиться. Благо почивать на лаврах было невозможно: авангард ценился невысоко, продавался плохо.
И хотя годы были богаты на международные выставки, а коллеги не оставляли без помощи, Малевич двигался в своем темпе, меняя символизм на аналитический кубизм, а потом и вовсе отказываясь от "распыления мира" в пользу нового изобразительного порядка, где нет геометрической перепланировки реальности, а есть только форма, необходимая и достаточная. Это и был супрематизм.
На выставке в Третьяковке покажут работы не только самого Малевича, но и его учеников. В логотипе новоявленного общества "Супремус" Любовь Попова подвергла "Черный квадрат" сокращению. Илья Чашник и Николай Суетин честно рисовали вариации на метод, открытый учителем, и доказывали, что самая суровая система ограничений не может скрыть индивидуальности. Чашник был явно суше и строже, Суетин нарядней. Оба верили, что их работа обновляет искусство, стряхивает с него пыль традиций.
План был такой: остановить мгновение и вечно заниматься конструированием геометрических абстракций в надежде на то, что люди подтянутся и упростятся до умных машин, наделенных даром видеть полностью автоматизированное и одновременно одухотворенное будущее. Реакция началась еще при жизни Малевича и учеников: на великие стройки потребовались портреты передовиков, отчеты о жизни в индустрии и прочее передвижничество, поставленное на конвейер. Сегодня ясно, что изобретенный Малевичем супрематизм всего лишь зафиксировал радикальные перемены, происшедшие с художественным трудом. Но картина не смогла остаться прежней, и каждому художнику вот уже несколько десятков лет приходится начинать не с белого холста, а с "Черного квадрата".