Дмитрий Медведев выступил с программной статьей в «Российской газете», озаглавленной «Новая реальность: Россия и глобальные вызовы». В ней Медведев анализирует ситуацию в российской экономике и пути выхода из кризиса. Журналист Виктор Лошак размышляет о том, что сказал и чего не сказал премьер.
Фото: Павел Кассин, Коммерсантъ / купить фото
Еще несколько лет назад место премьера российского правительства было техническим: ни от Фрадкова, ни от Зубкова никто и не ждал выступлений по глобальным проблемам современности, оценок места страны на усложняющемся мировом рынке. Поменявшись местами с Владимиром Путиным, Медведев тоже ушел в тень. А может это казалось в силу того, что как президент он еще недавно не сходил с экранов и газетных страниц. Так или иначе снижение публичности очевидно входит в негласный пакет субординации между президентом и премьером, по которому, например, на встречах Путина с руководством правительства Медведев, как правило, не присутствует. Тем интереснее мысли и взгляды, которые накопил Дмитрий Анатольевич за время после ухода с президентского поста. Тем более, что тяжесть будущей экономической и социальной ситуации он в тот момент, в 2012 году, точно предвидеть не мог.
Когда прямо, когда между строк в статье вы увидите Медведева, человека и политика, не потерявшего если не оптимизма, то убеждений. Возможно, не власть, а сама ситуация задвинула куда-то на задний план то, что было в первых строках медведевской повестки: раскрепощение экономической жизни, инновации, модернизация, обновление судебной системы, непрерывность образования, защита частной собственности. Ко всему этому он вновь возвращается в статье. Но главный ее рефрен – антиизоляционизм. «Восстановление сотрудничества(с Европой. – ВЛ) неизбежно,— пишет он, — Россия не собирается покидать европейский континент ни экономически, ни политически, ни ментально», «никто не должен рассчитывать оторвать нас от европейской цивилизации». Наконец, премьер даже вспоминает Екатерину II: «Россия есть европейская держава».
В статье мы видим премьера не самым большим сторонником участия государства во всевозможных сегментах экономики, человеком, призывающим к осторожности в госинвестициях и ограниченной увлеченности импортозамещением. «Это не замена иностранной продукции отечественной, но более дорогой и худшего качества», — предупреждает Медведев.
Видимо, политическая корректность и субординация, как их понимает премьер, ограничивают его размышления довольно жесткими рамками. Иначе, если ты пишешь о том, как важно делать «инвестиции в человека, включая здравоохранение, образование, науку, а также в инфраструктуру», то от тебя ждут ответа, почему же эти инвестиции так критически снижаются. Вы найдете рассуждения о приоритетах и структуре бюджета, но нигде не прочтете о подавляющих военных расходах, о том, сколько стоит нам увлеченность Украиной. Можно сколько угодно призывать оценивать эффективность чиновников по привлечению инвестиций, но бизнес, скорее, ждет программы разблокирования самой возможности инвестиций с Запада.
Огромная в две с половиной полосы статья премьера, возможно, обозначила то, о чем он думает и считает возможным высказаться, но оставила не меньше вопросов, чем дала ответов.