Суд отказал прокуратуре в отводе адвокатов Надежды Савченко. Ранее прокуратура попросила Донецкий горсуд в Ростовской области отстранить защитников украинской летчицы от процесса. Поводом послужила, как заявил прокурор, оценка адвокатами доказательств уголовного дела до начала судебного следствия. Донецкий городской суд Ростовской области во вторник начал рассмотрение по существу дела украинской военнослужащей Надежды Савченко. Ее обвиняют в причастности к убийству двух сотрудников ВГТРК под Луганском и незаконном пересечении границы. Специальный корреспондент ИД «Коммерсантъ» Илья Барабанов рассказал подробности ведущей радио новостей Наталье Ждановой.
Фото: Василий Дерюгин, Коммерсантъ / купить фото
— Илья, если подводить итог заседания, какие ключевые заявления с обеих сторон прозвучали?
— Надо понимать, что первое заседание по существу все-таки во многом достаточно техническое. Началось все с нескольких ходатайств адвокатов, которые все были отклонены, после чего было зачитано краткое содержание предварительного заключения.
Выступили потерпевшие — жена и отец звукооператора ВГТРК Антона Волошина, который погиб в июне прошлого года под Луганском. В разговоре с ними Надежда Савченко, до этого говорившая на украинском, впервые перешла на русский. Она сказала о том, что сожалеет о гибели Антона Волошина, заявила о том, что она к этому не имеет никакого отношения.
— А что заявили родственники?
— Родственники рассказывали об особенностях работы Антона Волошина, о том, что непосредственно в журналистской деятельности за контент он не отвечал, поскольку был техническим сотрудником, звукооператором. Рассказали, что на Украину он был отправлен в командировку, поскольку там у него есть родственники, и поэтому он смог пересечь государственную границу. Как известно, проход через нее для многих российских журналистов был ограничен с прошлого года.
Защита интересовалась о том, были ли у погибшего журналиста с собой бронежилет либо какие-то накидки с надписью «Пресса», что позволило бы как-то идентифицировать на расстоянии, но на этот вопрос родственники ответить не смогли, как и на вопрос о том, была ли у погибшего журналиста какая-то специальная военная подготовка. Также они сказали, что командировок в горячие точки до этого у него не было.
— Насколько напряженная атмосфера в зале суда, насколько эмоциональными были выступления родственников?
— Скорее несколько напряженной была атмосфера перед началом заседания, когда площадь перед зданием суда была оцеплена полицией. Во дворе суда дежурил ОМОН. Тут же патрулировали какие-то казаки с надписью «Черная сотня», активно пикетировали все это разного рода активисты.
Само заседание шло в абсолютно плановом, спокойном порядке. Даже выступления родственников были такими же. Они отказались от дальнейшего участия в судебных заседаниях, сказали, что не хотят принимать участия в прениях, то есть этим их сегодняшним выступлением, видимо, участие родственников ограничится.
— Как себя вела сама Надежда Савченко? Как она выглядит? Вы уже упомянули о том, что она говорит на украинском языке, получается, что через переводчика она общается с судом?
— Да, она общается через переводчика. Она несколько раз заявила о том, что все это уголовное дело против нее сфальсифицировано. Она заявила о том, что не пересекала незаконно российско-украинскую границу, что ей в том числе инкриминируется, что она была похищена с территории Украины. Она заявила, что она возмущена, что ее не признают в статусе военнопленного, игнорируют тот факт, что она является депутатом ПАСЕ. Поэтому с судом у нее разговор довольно резкий и часто на повышенных тонах. Когда начали выступать родственники, все это, конечно, было более мягко и человечно в силу понятных обстоятельств.
— Надежда Савченко сказала, что готова пройти проверку на полиграфе, чтобы подтвердить свою невиновность, свои слова.
— Да, более того, она заявила о том, что ее уже допрашивали при помощи детектора лжи. И по ее словам, этот детектор показал, что она не врет. И ровно поэтому, по ее словам, эти материалы к уголовному делу были не приобщены. Поэтому она потребовала, чтобы и ее показания слушались при помощи этого детектора, и показания всех других свидетелей, которые будут выступать в ходе судебных заседаний.
— Илья, как выглядит работа журналистов на этом процессе? Сообщалось, что вы находитесь не в зале суда, а в комнате, где ведется трансляция, и при этом судьи не видно вообще.
— Да, в этом смысле все было довольно странно, потому что обычный порядок таков, что аккредитация на суд нужна видеооператорам, либо фотографам, пишущая пресса проходит как наблюдатели. В этот раз аккредитоваться потребовали всех. Перед самым началом заседания в зал загнали где-то десяток казаков, таких мужиков 60+, которые изображали общественность, и журналистов в зал не пустили, оставив их в двух залах с трансляцией.
Правда, чем дольше шло заседание, тем терпение казаков кончалось, поэтому в какой-то момент они суд покинули. И сначала запустили камеры, чтобы они все-таки отсняли какую-то картинку из зала суда, а сейчас, когда уже решаются технические вопросы, на самый конец заседания пустили нескольких пишущих журналистов, так что остается надеяться, что в дальнейшем заседания будут проходить все-таки в каком-то более открытом режиме.