Через два года Россия столкнется с дефицитом бензина, считает президент компании «Роснефть» Игорь Сечин. Об этом он предупредил и Владимира Путина. Сечин написал президенту письмо, в котором пояснил, что нефтепереработчикам нужны новые льготы. В противном случае страну ждет «полная остановка проектов модернизации НПЗ либо их существенное затягивание», следует из письма Сечина. Вице-президент компании «Роснефть» Михаил Леонтьев ответил на вопросы ведущего «Коммерсантъ FM» Петра Косенко.
Фото: Олег Харсеев, Коммерсантъ
— Действительно это письмо было, оно написано?
— Было письмо, не было письма, я не стал бы вообще ничего комментировать, собственно, как и сделал пресс-секретарь президента, потому что вопрос с налоговым маневром компанией обсуждается давно. Наша позиция известна, этот вопрос достоин обсуждения, более чем. Краденые письма комментировать мы много раз отказывались. Поэтому давайте мы письмо оставим в стороне, а также цитирование письма.
— То есть оно было украдено?
— Распространение конфиденциальной переписки является должностным преступлением. С этого надо начать. За это преступление пока еще никто не наказал, но это на самом деле надоело. Почему интерпретации факта письма являются основанием для очень важной для страны дискуссии? Мы говорили о том, что налоговый маневр чрезвычайно вреден для отрасли в том виде, в котором он сейчас, в той обстановке, в которой он происходит.
Давайте начнем с того, что речь идет о губительных последствиях налогового маневра, о которых мы пытаемся говорить как в режиме рабочего диалога, так и публично, к сожалению, хотя такие вопросы можно было в рабочем порядке решить. Речь идет о том, что налоговый маневр затевался в других условиях при других ценах. Он с самого начала достаточно спорный, потому что он предусматривает перекрестное субсидирование.
Идея состоит в том, что за счет смягчения обложения экспорта компании могут поддерживать переработку, которая облагается дополнительно. Задачи были там самые разные, начиная от мелкоконъюнктурных, ситуативных, кончая выбывающими доходами бюджета. Идея какая была? Давайте мы таким образом восстановим убывающие доходы бюджета, чтобы компании не сильно пострадали. Во всяком случае, об этом можно было говорить, когда цены и рубль были на уровне 100-120 и 35-37. Он действовал в какой-то степени. Там хотя бы можно было говорить о том, что снижение пошлин компенсирует.
Сейчас ситуация какая? Налоговый маневр однозначно практически обнуляет маржу переработки, в среднем по отрасли она становится отрицательной. Это не проблема «Роснефти», это проблема экономики России и отрасли в целом. То есть переработка становится убыточной, и компании вынуждены генерировать убытки. Более того, они не могут их даже перекрестно покрыть за счет выигрыша в экспорте.
Формируется модель развития отрасли, при которой компании стимулируются принудительно к тому, чтобы наращивать экспорт нефти за счет не поставки топлива на переработку на завод. Это приведет к дефициту топлива и к повышению цен. Вот и все.
— То есть действительно, нам грозит повышение цен и дефицит топлива?
— Это арифметический вопрос. Эти все спекуляции на тему того, что «Роснефть» просит льготы, «Роснефть» жадная и так далее — это бред собачий, потому что мы говорим об одном — об экономической ситуации. Давайте говорить, правы мы или нет. Действительно, это так или нет. Мы пытаемся решать с нашими органами регулирования арифметическую проблему.
Самое сложное в этой истории — это то, что на заявление «Дважды два — четыре», вам говорят: «Слушайте, ребят, а вы жадные».
— А вы не жадные?
— Мы говорим: «Дважды два — четыре». «Да нет, во-первых, не совсем так прям уж четыре, не надо нам тут впаривать. Да, и вообще, вы жадные, вам вообще опять льготы надо?»
— То есть, получается, что вы просите не за себя, а за нашу экономику, правильно, Михаил?
— Это странный разговор на самом деле. Я не говорю, что к нему уже присоединились люди типа Навального, Милова. То есть этот разговор «Ах, письмо, ах, представляете себе, Сечин письмо написал, не может этого быть».
— То есть о письме Сечина мы не говорим, но, тем не менее, то, что цитируют агентства…
— Мы говорим о налоговых маневрах, мы говорим о том, что налоговый маневр…
— То, что цитируют, содержание этого письма, совпадает, каким бы это письмо ни было, правильно я понимаю?
— Мы говорим, есть письмо, нет письма — есть позиция компании.
— Позиция есть.
— Позиция компании заключается в том, что мы предупреждаем всех о губительных последствиях налогового маневра и о том, что надо предпринять некие меры. Либо надо этот маневр менять, что очень сложно по причинам специфических повадок наших регулирующих органов, либо надо как-то его корректировать.
— Я так понимаю, судя по тому, что мы с вами беседуем сейчас в эфире, никакой реакции на ваше, назовем так, предложение, не было. Почему?
— Почему? Неправда.
— Была? Какая?
— Нам пытаются доказать, что дважды два не четыре. Мы все-таки верим, абсолютно верим в лояльность, конечную лояльность наших регулирующих органов, и в то, что мы себе сами не враги в нашей стране. Наша задача доказать, что дважды два — это все-таки четыре. Поэтому надо представить исчерпывающие доказательные расчеты, что это ровно четыре, не пять, не семь, а именно четыре. Я думаю, что нам удастся это сделать, и так или иначе, никому же и не нужно наносить сознательно вред экономике, я надеюсь.