Головокружение от кастинга

Фестиваль опера

Главным событием завершившегося во французском Экс-ан-Провансе оперного фестиваля стала премьера "Альцины" Генделя в постановке знаменитого британского режиссера Кейти Митчелл. Спектакль создан в сотрудничестве с Большим театром России. Рассказывают РОМАН ДОЛЖАНСКИЙ и СОФЬЯ ДЫМОВА.

Для поклонников драматических спектаклей Кейти Митчелл новости скорее плохие: музыкальный театр, судя по всему, крепко взял в оборот британскую постановщицу — после сенсационного, трехлетней давности, успеха оперы Джорджа Бенджамина "Написано на коже" в ее постановке Митчелл буквально прописалась в Экс-ан-Провансе. Уже объявлено, что ее очередная музыкальная премьера состоится здесь и в следующем году. Впрочем, удивляться энтузиазму оперных продюсеров не приходится: на "Альцине" зрители сидят, замерев от напряжения,— настолько плотным, неожиданным и увлекательным оказался режиссерский текст этого спектакля.

Тем более интересно, что Митчелл отказывается в опере от принесшего ей славу на драматических подмостках смешения театра и кино, здесь нет ни камер, ни экранов, на которые транслировали создаваемый на сцене в режиме реального времени фильм. Тем не менее "Альцина" тоже очень, так сказать, кинематографична: зритель видит в разрезе двухэтажный дом (художник Клои Лэнгфорд), изображающий остров волшебницы Альцины, на котором она живет вместе с сестрой и где превращает заезжих поклонников в экземпляры флоры и фауны. Самая большая комната этого дома похожа на роскошный гостиничный номер, но окружена она серыми, плохо освещенными каморками, изнанками роскоши, в которых-то и протекает подлинная жизнь Альцины и Морганы. Второй этаж представляет собой таксидермическую фабрику — посреди зала установлен огромный аппарат с конвейером, который превращает тела жертв в аккуратные чучела животных. Дом обслуживает изрядный штат молчаливых слуг и помощников, слаженные действия которых помогают создать атмосферу странного места, где явно скрыта какая-то тайна.

Заключена она в том, что обе героини существуют словно в разных временах: будучи далеко не молодыми женщинами во всех комнатах дома, кроме парадной, они превращаются в роковых красавиц, как только заходят в двери гостиной. Так что у обеих певиц здесь есть двойники — драматические актрисы, играющие двух героинь в их реальном, то есть преклонном, возрасте. Подмены и переходы от вокала к драме совершаются виртуозно — так, что зрители не сразу понимают, что происходит и как это делается. Причем энергия, которая необходима женщинам для поддержания вожделенной молодости, явно эротического свойства — пленники "острова" становятся сексуальными рабами двух волшебниц, что остроумно показано в нескольких сценах. В общем, толком не понимаешь, поздравлять ли наш Большой театр или сочувствовать ему: с одной стороны, стать единственным сопродюсером одной из главных европейских оперных премьер года очень почетно, с другой — как показывать этот спектакль депутатам, чиновникам Минкульта и переживающим в последнее время явное обострение врагам режиссерской оперы, не очень понятно.

"Альцина" всегда оставалась любимой оперой певиц, стремящихся к лидерству в старинном репертуаре, так что повышенный спрос на эту и без того сверхпопулярную партитуру сегодня, в эпоху расцвета женского барочного вокала, вполне объясним. Только за последние полтора года "Альцину" спели, кажется, все лучшие сопрано наших дней: Чечилия Бартоли — в прошлогодней постановке Цюрихской оперы, Сандрин Пьо — в премьере брюссельской La Monnaie, Джойс Ди Донато — в концертном исполнении в парижском Театре Елисейских Полей. Как будто бы этого было мало, аккурат в дни премьеры провансальского спектакля стало известно, что к "Альцине" присматривается Соня Йончева. Иными словами, решив примерить роль обольстительной генделевской колдуньи, Патрисия Петибон автоматически обрекла себя на сравнение едва ли не со всеми главными своими конкурентками. Петибон не побоялась рискнуть — и выиграла: "Альцина" стала одним из самых бесспорных свершений за всю карьеру выдающейся французской певицы.

К этой сложной, требующей от певицы не только безукоризненной техники, но и широкого психологического диапазона партии Петибон шла постепенно. В прошлом году в том же Эксе она примерилась к драматическим генделевским образам, наполнив шекспировской мощью партию принцессы Гиневры в "Ариоданте". Дебют в "Альцине" доказал, что за минувшее десятилетие Петибон, когда-то начинавшая преимущественно с лирических и характерных партий, окончательно превратилась в большую драматическую певицу — такого разнообразия красок и оттенков, как на сцене Большого театра Прованса, ее голос не демонстрировал, кажется, еще никогда. Немалую роль в успехе Петибон сыграла необыкновенно чуткая работа дирижера Андреа Маркона и Фрайбургского барочного оркестра: более внимательного аккомпанемента трудно себе и представить. Триумф Петибон в Экс-ан-Провансе был особенно заметен на фоне выдающегося вокального ансамбля, собравшегося в спектакле Кейти Митчелл: кастинг "Альцины" уже сам по себе способен вызвать легкое головокружение, если сказать, что Моргану пела Анна Прохазка, а возлюбленного Руджеро — Филипп Жарусски. Дебют звездного французского контратенора в "Альцине" — еще одна сенсация нынешнего фестиваля: в следующий раз Жарусски споет Руджеро в феврале будущего года, сначала в Монте-Карло, а затем в Версале — и эти ангажементы определенно стоит, что называется, взять на карандаш.