В Московском центре искусств открылась выставка "Крестьянское искусство XVIII--XIX вв.", очередная в цикле "Новые русские коллекции". Более ста составивших ее экспонатов позаимствованы на время из собрания вологодского предпринимателя Михаила Сурова. Но сам он — фигура куда более колоритная, чем привезенные им на Неглинку светцы, поставцы, филенки и рубеля.
После изысканно-рафинированных выставок модернистской живописи и графики в залах Московского центра искусств странно видеть колченогие светцы-"козлики" (кованые подставки для лучины, совмещенные с деревянными корытцами для падающих углей), грубо раскрашенные опечники (оградки у печи) или резные рубеля — дедушек наших утюгов. Однако для МЦИ экспозиция крестьянского искусства по-своему логична. Здесь постоянно привечают частные собрания и их владельцев. Оказалось, даже в том случае, если последние коллекционируют не авангардистскую живопись или пикториальную фотографию, а эти самые светцы и рубеля.
Ведь каждая интересная коллекция — это прежде всего коллекционер. Говоря выспренно-штампованным слогом, его "уникальная личность", на коллекции отразившаяся. Обаянием этой личности теперь можно насладиться на полную катушку. Во-первых, все вещи для выставки взяты у одного владельца, вологодского бизнесмена Михаила Васильевича Сурова. Во-вторых, вещи не умаляют хозяина. Они сами по себе симпатичные, но не раритетные — в любом этнографическом музее полно подобной крестьянской утвари, после приложения народных талантов ставшей чтимыми образцами почвеннической эстетики (см. книгу "Лад" Василия Белова). Зато подлинным раритетом является сам Михаил Васильевич. Собственно, Сурова и экспонируют на выставке в Московском центре искусств.
Город должен знать своих героев: всякие клюквенно-брусничные морсы, потребляемые москвичами, сделаны из сырья, заготовленного под руководством предпринимателя Сурова. При этом его кадры централизованно собирают не только ягоды, но и попадающееся во время продовольственных набегов крестьянское творчество. Благодаря чему на сегодня суровская коллекция состоит из 117 тысяч экспонатов. При этом у бизнесмена-мецената все поставлено на коммерческую основу. Деревянная посуда, кованые изделия, прялки, самовары и иконы — не только бесценное наследие, но и оцененный товар: на художественном развале в Измайлово есть точка, где торгуют тем, что не вошло в коллекцию.
Смеяться над вологодским артдилером не стоит. Во-первых, при советской власти человек "за иконы" оттрубил семь лет от звонка до звонка. Во-вторых, в Сурове сидит настоящий музейщик-интеллектуал. Он только что издал научный каталог своей коллекции "Вологодчина: невостребованная древность". В нем грамотные академические описания вещей сочетаются с сугубо специальными и комичными для профанов полемическими пассажами ("Ученые разделяют скобкари на три самостоятельных вида: северные, ярославские и северодвинские. Разумеется, подобное разделение я считаю в корне ошибочным: центром бытования скобкарей испокон веков была Вологодчина") и — одновременно — далеко идущими и действительно комичными гипотезами ("Ни один из маститых ученых не попытался увидеть в раскидистых ветвях цельнокованого стоячего северного светца образ МИРОВОГО ДРЕВА"). Очень интересно читать. Не менее интересно, чем созерцать светцы.
В Сурове, этом вологодском титане Возрождения — бизнесмене, меценате, мыслителе, депутате областной Думы,— есть какое-то нутряное очарование. Органическая избыточность. Как и в крестьянских штуковинах из его собрания, без нужды пречудно украшенных своими создателями. Так сейчас не делают. Понятно, что Михаил Суров и есть главная вологодская древность. Только востребованная столичными кураторами.
АЛЕКСАНДР Ъ-ПАНОВ
Выставка открыта до 2 сентября по адресу Неглинная, 14