Несмотря на то что с 1995 года рост производительности труда в России — это увеличение занятости в неформальном сегменте рынка труда и "сжатие" формального сектора, этот переток все же сокращал возможный прирост производительности труда примерно на 20% от возможного. Такие выводы предлагаются в продолжающемся исследовании Высшей школы экономики (ВШЭ) о роли неофициальной занятости в экономике РФ. Несмотря на преимущества реаллокации труда, неформальный сектор уступает формальному в возможностях, констатируют исследователи, а в будущем деформализация занятости будет снижать производительность труда в России.
Фото: Юрий Мартьянов, Коммерсантъ / купить фото
Отток занятых в неформальный сектор сократил прирост производительности труда в российской экономике — такой вывод можно сделать из исследования "Помогут ли неформалы "догнать и перегнать"? Структурные сдвиги, неформальная занятость и рост производительности в российской экономике", которое экономисты Илья Воскобойников и Владимир Гимпельсон продолжают в структурах ВШЭ. Это достаточно необычный вывод — ограничения, накладываемые на производительность занятостью в неформальном секторе, ранее для России не описывались.
Повышение производительности труда является главным источником экономического роста в постиндустриальной экономике. Однако прирост производительности также может быть связан с перераспределением работающих по отраслям экономики. По словам Ильи Воскобойникова, если работник переходит из менее производительного предприятия или отрасли в более производительное, агрегированная производительность вырастет — даже когда рост ни в отрасли, ни на предприятии не менялся. Вклад перераспределения (реаллокации) возрастает по мере увеличения различия в уровне производительности отраслей экономики, при этом чем менее развита страна — тем выше разрыв между высокопроизводительными и низкопроизводительными отраслями и наоборот. Эффект от реаллокации труда (авторы обсуждают два эффекта разной природы: вклад от перехода рабочей силы с разной производительностью, эффект Денисона, и от перераспределения труда в секторах, где производительность растет с разной скоростью,— эффект Баумоля) сильнее в низкоразвитой экономике с новыми высокопроизводительными секторами и малозаметен в развитых экономиках. Так, авторы ссылаются на пример экономики Малави, где производительность труда в сельском хозяйстве отличается от добывающей промышленности в 136 раз: если бы все граждане Малави перешли на работу из села в шахты, производительность труда в Малави соперничала бы с США. Детальные исследования составляющих производительности труда начаты в 80-х годах XX века в связи с гипотезой о появлении "новой экономики" и обнаружении Робертом Солоу "парадокса Солоу" — отсутствия роста производительности при росте IT-инвестиций в экономике.
Экономика РФ для исследователя этих процессов очень интересна. В России, по словам господина Воскобойникова, различия в производительности между отраслями существенно выше, чем в Западной Европе, при этом процесс реаллокации активен: так, РФ по-прежнему испытывает быстрые изменения относительных цен — но при этом значительная часть предприятий работает в неформальном секторе. Производительность труда в неформальном секторе обычно в несколько раз ниже — в силу низкой капиталоемкости, отставания в технологиях и низкого уровня человеческого капитала.
При этом в России растет производительность труда и наблюдается активный переход из формального сектора в неформальный: в последние 10-15 лет именно неформальный сегмент увеличивался (авторы указывают на парадоксальный рост доходов населения без сопровождающего их промышленного роста), а формальный — сжимался. Исследований того, как сочетаются эффекты Денисона и Баумоля с перетоками между формальным и неформальным секторами рынка труда, в мире почти не делалось.
Исследователи ВШЭ полагают, что можно констатировать положительный общий эффект от реаллокации труда за период с 1995-го по 2012 год в том числе в торговлю (формальную и неформальную) и строительство (в основном неформальное) и сжатие занятости в промышленности и сельском хозяйстве, где ранее занятость была в основном формальной. Однако переток занятости из формального в неформальный сектор сократил вклад реаллокационного эффекта примерно на 20%. При этом сам по себе эффект от расширения производительности труда через рост неформального сектора конечен. "Если рост неформального сектора будет продолжаться — а он практически ежегодно увеличивался в течение последних нескольких лет, и статистика Росстата за 2015 год подтверждает прежнюю тенденцию,— то, соответственно, возможный прирост уровня производительности труда из-за перехода работников в менее производительную занятость будет сокращаться",— говорит Владимир Гимпельсон.