Премьера театр
Фото: Vincent Pontet/Opera national de Paris
В Opera Bastille — премьера "Адрианы Лекуврер" Франческо Чилеа — совместной работы Парижа, Лондона, Барселоны, Вены и Сан-Франциско. Ее постановщик Давид Маквикар превратил Францию XVIII века в сплошной театр. Рассказывает парижский корреспондент "Ъ" АЛЕКСЕЙ ТАРХАНОВ.
Адриана Лекуврер вернулась домой, в Париж. Героиня оперы Франческо Чилеа — самая настоящая парижанка, актриса "Комеди Франсез", бывшая до Чилеа героиней Вольтера, Скриба и Легуве. Точно так же, как и окружающие ее на сцене Opera Bastille персонажи — все эти сопрано, басы, баритоны,— она ходила по парижским мостовым, любовалась на Сену, принимала нежного друга Вольтера у себя в квартирке на улице Висконти. А на углу улиц Бургонь и Гренель была вырыта яма, куда в марте 1730 года опустили без обряда умершую актрису, которой отказали в кладбище и отпевании. Погребение на стройке — чем не "лихие 90-е", хотя дело обстояло в лихие 30-е. Восемнадцатого века.
Ее неблагодарный любовник Маурицио (аргентинец Марсело Альварес), ее коварная соперница-отравительница герцогиня Буйонская, ее верный неудачливый поклонник режиссер Мишонне (Алессандро Корбелли) — в сущности такие же современные персонажи. Легко себе представить, как просто было бы модернизировать эту оперу, к тому же написанную композитором, который дожил до 1950 года.
Маурицио, он же Мориц Саксонский, воюет с русскими в Латвии и рассказывает о том, как ловко он взорвал на воздух сотню казацких оккупантов, церковник де Шазей то и дело клеится к актрисам, залезая им то под юбку, то за корсаж, свет кипит интригами в духе журнала Tatler, и хор парижских it-girls поет про соперниц: "Их взгляды, точно кинжалы".
Но нет, постановка Давида Маквикара на вид даже слишком традиционна. Маурицио носит на боку шпагу, а не пистолет, женщины щеголяют в кринолинах, режиссеры носят камзолы, которые придумала для них в духе Ватто художница по костюмам Бригитте Райффенштюль. Интерьеры в стиле Людовика XV решены тоже не по Старку. Художник-постановщик Чарльз Эдвардс строит декорации так натуралистично, что думаешь сначала: быть может, восемнадцатый век не стоило представлять как в театре девятнадцатого.
Только после перестановок в четырех актах становится ясно, с каким архитектурным мастерством сделано пространство. В самом центре сценограф разместил отдельно стоящую коробку сцены, напоминающую храм. Она разворачивается, образуя то арьерсцену "Комеди Франсез" с тенями актеров на занавесе, то гостиную в доме актрисы Дюкло, где Адриана спасает соперницу от позора, заслужив ее ненависть ("Она хочет украсть мою любовь. Я не прощу это и Богу!"), то домашний театр во дворце герцога Буйонского, где Адриана бросает в зал обвинение хозяйке.
Судьба актрисы — на сцене. Эта идея понятна, но каждый раз с ее сценой вступает в диалог другая. Замечателен момент, когда Адриана (ее поет румынка Анджела Георгиу) стоит на домашней эстраде лицом к гостям герцогини и огромному залу Бастилии, а на первом плане точно так же лицом к залу и спиной к гостям стоит ее соперница (итальянка Лючана д`Интино): "Какое оскорбление! Она мне заплатит!" Две разъяренные женщины в фас на фоне спин общества — идеальный момент смертельного поединка любви и самолюбия.
Недаром, когда Маурицио предлагает Адриане трон в своем сердце и в своей Курляндии (не стоило и брать), она говорит, что ее трон и алтарь — сцена. Эта сцена показана то с фасада, то с изнанки, во всем остальном театр командует событиями, потому что люди театра не в силах даже в жизни сойти с подмостков. И из-за этого, а не из-за несчастных любовей их песенка заранее спета.