Следственный комитет ужесточил обвинение Надежде Савченко. Теперь ее обвиняют в непосредственном убийстве двух российских журналистов в Донбассе, а не в пособничестве этому преступлению. Адвокат Савченко Илья Новиков ответил на вопросы ведущей "Коммерсантъ FM" Оксаны Барыкиной.
Фото: Геннадий Гуляев, Коммерсантъ
Украинскую военнослужащую по-прежнему обвиняют в незаконном пересечении границы России. Ранее официальный представитель СК Владимир Маркин сообщил, что расследование дела завершено, и оно направлено в прокуратуру для утверждения обвинительного заключения.
— А что заставило сменить обвинение, какие обстоятельства?
— Давайте поясню. Не стоит говорить об ужесточении обвинения. Поскольку обвинение осталось фактически тем же самым, потому что ответственности пособника и исполнителя в данном случае не отличаются. Савченко может быть назначено до 20 лет лишения свободы. И учитывая, что ни того, ни другого она не совершала, я бы не рассматривал это событие как какую-то отдельную сенсацию. Просто следствие пересмотрело квалификацию того, что они утверждают, что она совершила.
— То есть от того, что она была пособником или исполнителем ничего не меняется — ни срок, ни статьи?
— Нет, ничего не меняется. Там скорее такая теоретическая подвижка. Дело в том, что в начале они утверждали, что она сообщила координаты, толком не зная, как ими распорядятся. Сейчас они говорят, что у нее был заранее обдуманный умысел, сговор с остальными участниками. Она сообщала координаты, понимая, кто именно и как именно их использует. В принципе, с точки зрения правды это не отличается. И то, и другое вранье.
— Что дальше, как вы будете строить защиту, что-то в связи с этим поменяется или тоже идет по старому курсу?
— Нет, мы идем по старому курсу. У нас есть неприкосновенность, которую до сих пор отрицают российские судьи, у нас есть алиби, которое уже подтверждается и свидетелями, данными сотового телефона, и у нас, как мы надеемся, есть возможность подкрепить его еще и объективными данными, исходя из анализа видеозаписей, которые вел один из боевиков ЛНР, которые были приобщены к материалам дела.
— Как вы контактируете с киевской стороной? Как в этом направлении идет работа?
— Я прямо сейчас нахожусь в Киеве. В течение этой недели мы надеемся получить дополнительные документы от официальных украинских властей, и, возможно, будет информация от людей, которые были очевидцами этих событий.
— А обвинение в незаконном пересечении границы России, на это счет у вас какие доводы?
— Понимаете, оно настолько абсурдно, что совершенно непонятно, как его опровергать. То есть все, кто более или менее предвзято эту историю анализирует, понимают, что не могло такого быть, чтобы боевики отпустили Савченко из плена, в тот же день она оказалась в России и почему-то поехала в сторону Воронежа. То есть это настолько шито белыми нитками, что даже не очень понятно вообще, стоит ли заниматься отдельно этим вопросом. Статья 322 может идти под амнистию, и она нам интересна только с точки зрения показания того, насколько грязно работает российское следствие, но не с точки зрения того, чтобы как-то улучшить ситуацию с ответственностью Савченко.
— А вы какие-то документы подавали по поводу амнистии, что подпадает?
— Нет, суд обязан применить ее независимо от нашего заявления. И более того, поскольку там довольно много лжесвидетелей проходит именно по этому эпизоду с пересечением границы, нам как раз интересно вытащить этот сюжет и показать его наглядность в суде, а не ссылаться на то, что раз амнистия, значит и обсуждать не нужно. Нужно обсуждать, мы будем этим пользоваться.
— В каком состоянии Надежда Савченко?
— Я ее видел во вторник, у нее достаточно бодрое состояние, она закончила работу над книжкой. Возможно, что еще до начала суда книжка будет издана, по крайней мере, первая часть, которая не касается суда, там естественно будет еще и продолжение. И в целом она настроена очень по-боевому.
— А что за книжка?
— Книжка? Автобиография, служба в Ираке, служба в украинской армии, война, плен.
— То есть автобиографическая?
— Да.