В Санкт-Петербурге завершается фестиваль "Современное искусство в традиционном музее". Ъ продолжает (см. номера от 9, 10, 11, 17 и 24 июля) рассказ о выставках фестиваля.
Главная интрига завершающегося фестиваля — так и оставшаяся неразрешенной проблема: как же все-таки следует вести себя современному художнику в традиционном музее, коли его все-таки пустили туда с актуальным проектом? То есть скромненько попроситься в простаивающее служебное помещение или начать крупномасштабную экспансию с целью полного захвата выставочных площадей? Подладиться под музейную специфику или отвязно предложить свою? 11 фестивальных выставок на эти вопросы отвечали каждый раз по-разному, синхронизированного ответа так и не дали, но общий вывод сделать все-таки можно: чем больше у художника амбиций, тем хуже для него. Вежливость в гостях еще никому не вредила.
А то вот почетный кельнский гость фестиваля, бывший питерский нонконформист, в 1978-м высланный из СССР Игорь Захаров-Росс решил кардинально внедриться в вверенный ему Центральный музей Октябрьской железной дороги с выставкой "Сапиенс, или Синтопическая паутина", оккупировав и холл, и лестницы, и кинозал, и экспозиционные залы. Но никто не понял его революционного пафоса, заключенного в наклеенных на стены и зеркала цитатах про паровозы и электровозы, в видеонарезке из киношных эпизодов с железными дорогами и в бегущих поверх них бесконечными километрами текста, в странных компьютерных принтах, внедренных в кондовую, еще сталинских времен экспозицию. Захаров-Росс создавал в музее коллаж из звуков, слов, изображений как радикальную внеиерархическую, вневременную и внепространственную форму, открытую зрителю для манипуляций ею. Можно пойти туда, а можно сюда. Можно прочесть выдержку из Набокова, а можно из Сорокина. Можно посмотреть кино, а можно послушать паровозные гудки. Но брутальный кельнский концептуализм, подкрепленный стостраничной брошюрой с текстами писательско-философской группы поддержки, в фундаментальном музее да по июльской жаре оказался малоусваиваемым. Да и паровозное депо в миниатюре, каковым является музей, не самое удобное, согласитесь, место для семинаров в духе французской современной философии.С другой стороны, московский художник Антон Ольшванг на фестивале тоже поэкспериментировал с желдортранспортом. В Центральном музее железнодорожного транспорта можно увидеть его выставку "Портрет в движущейся раме". И если эти самые черно-белые портреты — люди и вещи, снятые в окне проходящего поезда — отлично смотрелись, будучи повешенными под потолком по всему периметру музейного зала над моделями электричек и довоенных спальных вагонов, то вторая часть выставки, занявшая отдельное помещение, практически убила весь проект. Ну съездил Ольшванг в Харбин по старой КВЖД. Ну снял он "мыльницей" китайские виды и познакомился с последними русскими, эту самую КВЖД еще помнящими. Ну выставил он свой неказистый путевой альбом в музейных витринах. А зачем?
В общем, и выставка в духе журнала "Вопросы философии", и выставка в духе телепрограммы "Клуб телепутешественников" равно нехороши по причине своей чрезмерности. Пусть будут выставки в духе выставки. Тем более в традиционном музее.
ФЕДОР Ъ-РОМЕР