Основными причинами аварии "Прогресса" стали брак и высокие нагрузки на ракету, сообщает ТАСС со ссылкой на свои источники в госкомиссии, которая расследует аварию. По данным агентства, выводы были сделаны на основе телеметрии, физики взрывных процессов, а также опыта привлеченных к работе специалистов. Руководитель Института космической политики Иван Моисеев обсудил тему с ведущим "Коммерсантъ FM" Алексеем Корнеевым.
Фото: Пресс-центр ОАО "РКК "Энергия"
— Скажите, почему так долго не могут выяснить причины, и до сих пор мы в основном пользуемся какими-то слухами или некими источниками, которые осторожно сообщают об этих причинах, а официальная версия не называется?
— Действительно, любую космическую аварию сложно расследовать, да и времени прошло совсем не так много. Обычно комиссия работает дольше, здесь ее еще подгоняют сроки, графики. А причину назвать сложно. Дело в том, что авария произошла на стыке работ двух систем, причем двух разных производителей, — на стыке работы третьей ступени, конца работы третьей ступени, которую производит самарский "Прогресс", и самого аппарата "Прогресс", который делает РКК "Энергия". Здесь, конечно, вступают в силу и производственные интересы этих двух предприятий. Естественно, у них там жаркие дискуссии, кто именно виноват. Это основная причина. Ну и вообще сложно это расследовать.
— Понятно, еще политика. Ведомства не хотят, естественно, брать вину на себя и поэтому…
— Предприятия, да.
— Предприятия.
— Естественно, у них там идут споры. Это обычная история, достаточно часто встречающаяся.
— Но вы знакомы наверняка с тем, что происходило с "Прогрессом", во всяком случае, по СМИ в том числе. Что конкретно могло стать причиной аварии "Прогресса"?
— А вот тут как раз оно и получается, что, поскольку стык двух систем, это могло быть и там, и там, это критические разделения космического аппарата и работы самого аппарата. Тут действительно момент полета критический, и может быть и "Прогресс" виноват, и работы на ступени на последнем, 50:50. Тут комиссия разберется.
— А вот 16 мая выводился на орбиту мексиканский спутник, и там произошла нештатная ситуация с ракетой-носителем "Протон-М" — спутник пропал, обломки ракет упали в Забайкальском крае. Это звенья одной цепи, то есть системные проблемы вообще в отрасли, что такое количество аварий, ведь раньше такого не было?
— Да, совершенно верно. Обе эти аварии, как и предыдущие, которых было достаточно много, слишком много, происходят на старой, испытанной технике. То есть аварийность естественна, когда начинаются полеты, когда первые полеты идут. Но чем дольше летает аппарат, тем надежнее он становится — нарабатывается опыт, отрабатываются технологии и все прочее. У нас же происходит обратная процедура. Это как раз и говорит о системном кризисе.
— И что делать? Рогозин тоже заявляет о том, что есть системный кризис, нужны реформы. А какие реформы нужны? Можем ли мы сейчас провести полноценные реформы, учитывая все-таки кризис в экономике?
— Кризис в экономике, если начинать с конца, как раз добавляет в это все остроты. О системном кризисе наша команда специалистов начала говорить еще лет десять назад. Лет пять назад об этом впервые заговорили официально на уровне Роскосмоса. Сейчас — уже на уровне вице-премьера. Системный кризис характерен тем, что проблемы, подобные тем авариям, которые вы видите, пронизывают всю отрасль сверху донизу, вдоль и поперек. Это и проблема кадров, проблема зарплат, проблема организации труда, проблема госуправления, законодательного обеспечения, и за что ни возьмись, там везде эти проблемы. Естественно, для того чтобы их как-то решать, нужно решать их все вместе и желательно скоординировано. Но в любом случае длительность этого кризиса достаточно велика, потому что у нас очень большой цикл производства техники. То есть если мы сейчас что-то заложим, какие-то правильные решения, то результат мы почувствуем только лет через пять в лучшем случае.
— Вместе с тем вице-премьер так смело заявляет о будущих полетах на Луну, что задумываешься, что все нормально.
— Заявить — это не значит слетать. Сейчас у нас самое главное — действительно преодолеть этот системный кризис, наладить технологию так, чтобы не было таких аварий. Уже тогда можно будет более или менее уверенно планировать дальние полеты, а сейчас это страшно. Как же посылать человека на Луну, когда до орбиты не можем дотянуть обычный спутник?
— А действительно ли, как говорят некоторые эксперты, мы очень солидно отстали в космической отрасли от Америки?
— Очень солидно, очень, причем и по качеству той техники, которую мы выводим на орбиту, по ее возможностям, по потенциалу, по всему спектру практически, и по производству. Особенно разительно отставание в производительности труда. Низкая производительность труда означает то, что если мы вкладываем деньги, например, волевым порядком решили много денег вложить, то все равно эти деньги будут затрачены впустую из-за низкой производительности труда.
— То есть не осталось специалистов в отрасли?
— Нет, во-первых, технологии замерли где-то на уровне 70-х годов. Специалисты тоже — общая деградация инженерного образования, то есть уже не инженеры, а техники идут, и потом организация, возможность реализовать. Например, мы можем запустить спутник, а использовать его результаты не можем. Вот эта проблема еще в 2007 году президентом была констатирована. Все это составляющие общей производительности отрасли.