Суд вынес слишком мягкий приговор Евгении Васильевой. Так считает первый зампред комитета Госдумы по безопасности и противодействию коррупции Магомед Вахаев. Зампред конституционного комитета Совета федерации Констанин Добрынин обсудил тему с ведущим "Коммерсантъ FM" Петром Косенко.
Фото: Дмитрий Лебедев, Коммерсантъ / купить фото
— Сейчас, конечно, нет недостатка в комментариях. Вот свежий комментарий от главы РСПП Александра Шохина, я процитирую, с вашего позволения. "Решение суда назначить Евгении Васильевой наказание в виде реального, а не условного срока, свидетельствует о наличии соревновательных процедур в российском суде: обвинение, защита и судья по-разному оценивают одни и те же деяния, по-разному их квалифицируют". У нас в эфире высказывалось мнение, что это политическое решение — дело стало слишком резонансным, чтобы выносить сейчас условный срок. Ваше отношение к этому?
— Я бы не говорил о том, что суд вынес слишком мягкий приговор. Действительно, на первый взгляд он кажется достаточно мягким, хотя я прогнозировал, что будет шесть лет реального лишения свободы, поэтому ошибся здесь на год.
— Правда, вы были уверены, что дадут реальный срок?
— Да, я даже обсуждал со своими коллегами, мы спорили.
— А почему вы были в этом уверены?
— Если рассматривать весь этот процесс с точки зрения все-таки юриста, то, как это все развивалось, следствие, к сожалению, попало в нехорошую медийную западню. Чрезмерная медийность этого дела и сыграла со следствием такую злую шутку, потому что необходимо было меньше реагировать на какие-то эскапады в виде живописи, пения, стихосложения Евгении Васильевой, а намного более скрупулезнее заниматься доказыванием конкретных эпизодов, и тогда бы не произошло то, что случилось…
— Вам не кажется, что Васильева сама сделала этот процесс медийным?
— Да, она делала это специально, потому что у нее была такая стратегия защиты, и отчасти она сработала, потому что если суд не признал допустимыми доказательствами экспертизы, проведенные следствием, значит, коллеги следователи должны разобраться, что же у них там произошло во время работы, почему следствие при таком масштабе дела, при том, что все ресурсы свои они на него бросили, провели недостаточно хорошо.
— Но ведь эта стратегия поведения Васильевой — это, скорее, был раздражитель, и вот как человек украл, грубо говоря, 3 млрд руб., а при этом она под домашним арестом, и танцует, и записывает клипы?
— Давайте мы не будем обсуждать стратегию ее защиты — как мы видим, в определенном смысле она сработала. Я бы обсуждал здесь работу следствия, работу Генпрокуратуры, потому что Генпрокуратура теперь находится в достаточно сложном положении. После того, как они попросили условный приговор, каким образом они теперь будут пытаться его обжаловать, в связи с его суровостью, что ли? Или в связи с его мягкостью?
— Видимо, с мягкостью.
— Хотел бы посмотреть, каким образом они это будут делать.
— Высказывалось такое мнение, что если прокуратура все-таки обжалует приговор, то может случиться так, что наказание в результате не смягчат, а наоборот, сделают его еще большим.
— Если приговор будет все-таки обжалован, вполне возможно, что срок может увеличиться. Главный вывод из всего вот этого политико-юридического детектива — любовь все-таки существует, и, как ни странно, она зачастую оказывается сильнее уголовного права у нас. Поэтому этот кейс Васильевой, работу Генпрокуратуры, следствия мы еще долго будем разбирать, и я уверен, что эта история еще не закончилась.
— Все гадают, может ли Васильева претендовать на условно-досрочное освобождение, ваша оценка?
— Полагаю, что нет.
— Почему?
— Во-первых, у нее не получится просто юридически, потому что если Генпрокуратура обжалует приговор, а она, скорее всего, обжалует, у нее не будет права на условно-досрочное освобождение. Самый главный плюс этого дела сейчас, как ни странно, то, что оно максимально публично, поэтому любое минимальное телодвижение стороны защиты, стороны обвинения мы увидим и сможем посмотреть, как дальше эта история будет развиваться.
— Условно-досрочное освобождение дают человеку за его примерное поведение во время отбывания наказания. Первую часть своего срока, получается, Васильева уже отбыла в условиях домашнего ареста, вроде вела себя хорошо, поэтому она претендует…
— Но мы же не знаем на самом деле, как она себя вела…
— Вы же говорите, что процесс был максимально публичным, мы действительно следили буквально за каждым вздохом Евгении Васильевой.
— А там были нарушения или нет какие-то?
— Да вроде нет, даже клип она записывала, как-то не выходя из дома.
— Не знаю, давайте посмотрим. Сейчас мы уже вступаем в зыбкую почву догадок, я бы все-таки немножко подождал. Приговор может быть все-таки изменен в сторону увеличения, если он будет обжалован, но опять же вопрос, будет он обжалован или нет, потому что Генпрокуратура сейчас находится в очень интересном положении, такого я еще не мог себе представить.