XIV Международный балетный фестиваль Dance Open завершился на сцене Александринского театра гала-концертом ведущих солистов мировых трупп. Рассказывает ТАТЬЯНА КУЗНЕЦОВА.
Мелисса Хэмилтон и Эрик Андервуд превратили любовный дуэт Уэйна Макгрегора в акробатический этюд
Фото: Стас Левшин
В этом году фестиваль Dance Open потчевал публику современным балетом, однако под финал решил приготовить блюдо на любой вкус: в программе гала хореографы-современники чередовались с классиками XX столетия, аргентинским степом, американским фанком и ортодоксальными па-де-де.
Современный балет, который представляла ведущая пара из лондонского Королевского балета, проиграл всем. Статная Мелисса Хэмилтон и высокий темнокожий Эрик Андервуд исполнили дуэты Уэйна Макгрегора и Кристофера Уилдона так, будто их поставил один и тот же автор, причем третьестепенный. Артисты, проигнорировав нервную рефлексию, чувственность и телесный экстрим, акцентировали прогибы-шпагаты-перевороты, что дало повод петербургским поборникам классического танца лишний раз обвинить современных авторов в "голом акробатизме".
Недостаток душевности восполнили английские классики. Правда, чувствительное прощание Маши и Вершинина из "Зимних грез" Макмиллана, в котором объятия и верхние поддержки чередуются с уж очень советскими двойными перекидными героя, не выглядело шедевром даже в безупречном исполнении премьеров "Ковент-Гардена" Сары Лэмб и Вадима Мунтагирова. Зато "Голоса весны", поставленные Фредериком Аштоном на музыку Штрауса, зазвучали во всю свою оптимистическую силу благодаря невесомой, изумительно точной и при этом упоительно раскованной Марии Кочетковой, сопровождаемой надежным партнером Жоаном Боадой (бывшая москвичка ныне украшает Балет Сан-Франциско).
Аргентинские братья-близнецы Ломбард — тощие, с вздыбленными волосами, похожие на веселых зомби — отбили забористую чечетку на музыку Пьяццоллы к полному восторгу зрителей, не отважившихся, однако, отстукивать синкопы собственными ногами, как призывали исполнители. Раста Томас, основатель группы Bad Boys of Dance, с Альбертом Блейзом, одним из лучших "плохих парней", тоже изо всех сил забавляли публику, перемежая мюзик-холльные подтанцовки разножками, "козлами" и классическими турами в воздухе. Но где им было тягаться с профессиональными "классиками", устроившими на этом гала настоящие Олимпийские игры по прыжкам и вращениям.
Вообще-то бравурные классические па-де-де давно уже стали разновидностью спорта. Их первоначальные версии, нашпигованные вновь изобретенными прыжками, изменились до неузнаваемости: осмысленный танец явно спасовал перед демонстративным трюком. На петербургском гала русские (Иван Васильев и Елизавета Чепрасова) состязались с кубинцами — Йоландой Корреа и Осиэлем Гунео, обосновавшимися в Норвегии. Справедливости ради заметим, что Иван влетел в па-де-де из "Пламени Парижа" экспромтом — вообще-то он вместе с Денисом Савиным из Большого театра приехал танцевать номер под названием "Андервуд", поставленный им самим. Похоже, начинающий балетмейстер имел в виду "ундервуд", поскольку вместе с партнером имитировал печатание на пишущей машинке, пытаясь внести в это занятие максимум драматизма, объясняемого, вероятно, муками творчества писателя. Балетмейстерский дебют Васильева успеха не имел, в отличие от его фирменного па-де-де, вызвавшего бурю восторга, несмотря на чрезвычайную корявость нашего главного прыжкового рекордсмена. Иван сделал все, что от него ждали: разножки с поворотом, двойные револьтады и даже уникальные тройные содебаски, но выглядело это так, будто трюкачит солист-народник.
Ровесник Васильева Осиэль Гунео, исполнявший столь же трюковое па-де-де Дианы и Актеона, побил россиянина на его же территории, причем по всем статьям: по чистоте, технике, высоте прыжка, координации, вращению. Темнокожий высокий красавец, одетый в идиотскую золотую юбочку, летал на уровне бельэтажа, распахнув ноги в отточенном шпагате. Вертел большие пируэты на любой скорости и в любых количествах. Делал круг "козла" в таком изысканном прогибе, что ансамблевое, по существу, движение наполнялось классическим совершенством. И завершал все свои подвиги в безупречных позициях, подчеркивая их с кошачьей грацией.
Партнерш двух соперников нечего и сравнивать: кубинка Йоланда Корреа, кроме отменной выучки и благообразной формы сильных ног, обладает уникальным апломбом — умением стоять на пятачке пуанта без всякой поддержки. Стоит она, будто прибитая гвоздем, так долго, что приходится отменять добрую половину движений адажио. А еще она вертится, как мужчина, запросто проделывая шесть неторопливых оборотов на пуанте, и, поскольку может ускорять вращение по своей прихоти, запросто укладывает в музыку тройные фуэте. Словом, эта парочка, едва ли имеющая возможность в современном Осло блеснуть своими достижениями, в Петербурге разошлась вовсю. И хотя в их исполнении от академических редакций классических па-де-де остались рожки да ножки, петербургские ревнители балетного благочестия претензий не предъявляли, безоговорочно признав кубинцев победителями силой и продолжительностью оваций. Но у русских есть шанс взять реванш на следующий год: ведь такие демократичные (чтобы не сказать — попсовые) гала являются неизбежной платой фестиваля Dance Open за возросшую интеллектуальность основной программы.