Открывшаяся в Венеции 56-я Биеннале современного искусства не вызывает привычной радости.
Фото: Коммерсантъ / Алексей Тарханов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Алексей Тарханов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Алексей Тарханов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Алексей Тарханов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Алексей Тарханов / купить фото
Биеннале современного искусства — событие всегда скорее радостное — выглядит вконец депрессивно. Особенно если судить по заглавной выставке в Арсенале, которая задает тон всем остальным.
Главный куратор определяет главную тему и подбирает художников, которые ей соответствуют. Национальные павильоны в парке Джардини и в разбросанных по городу больших и маленьких выставочных залах могут не следовать линии партии, но Арсенал должен точно соответствовать очередному биеннальскому девизу.
Нынешний Арсенал собран Оквуи Энвезором. Модный американо-нигерийский куратор сделал темой биеннале All the World's Futures — "Все будущие мира". Несмотря на обещанные варианты (раз уж будущих много) речь идет преимущественно о смерти, боли, ярости и войне, присутствие которой здесь обнаруживается с первого взгляда.
После яркого солнца — темный зал, в котором неоны Брюса Наумана на стенах высвечивают то Dead, то War. Никаким Peace здесь и не пахнет. Зал похож на поле, усеянное странными растениями. Они называются кувшинками, но выросли отнюдь не в садах Клода Моне. Работа Аделя Абдессемеда — ощетинившиеся букеты воткнутых в пол длинных ножей. И это еще только цветочки.
В перспективе длинного белого коридора во всех сюда входящих целится настоящая пушка. С потолка свисают бензопилы, сплавленные в черные, угрожающего вида люстры. Итальянка Моника Бонвинчини просит к ним не прикасаться, видимо, можно пораниться. Художник Абу Бакарр Мансарай из Сьерра-Леоне показывает листы с изображенными на них страшными машинами, изрыгающими огонь и шевелящими топорами и крючьями. Серия называется "Африканская черная магия".
Катарина Гроссе из Германии, занимающаяся аэрозольной росписью интерьеров, построила вокруг колонн нечто вроде развалин, заполнив зал битым кирпичом и раскрасив свой апофеоз войны самыми радужными цветами. Следом — мастерская по созданию человеческих тел. Запасные части лежат на станках, которые вполне могут быть предназначены как для сборки людей, так и для их расчленения.
Нынешний Арсенал собран Оквуи Энвезором. Модный американо-нигерийский куратор сделал темой биеннале All the World's Futures — "Все будущие мира"
Вдоль стены вытянут фриз из фотографий ветеранов войны в орденах, мужчин и женщин, точнее, стариков и старух, позирующих в интерьере чистой скульптурной мастерской. Лийса Робертс, финско-американская художница, сделала эту серию снимков в Петербурге. Здесь нет имен, в названиях только профессии: "Доктор", "Колхозник", "Ткачиха", "Строитель" — все они похожи, как гипсовые слепки на заднем плане. Век, вылепивший этих людей такими, был скульптором талантливым, но беспощадным.
Турчанка Мерич Алгюн Рингборг, работающая сейчас в Стокгольме, делает инсталляции из старой мебели. Ее венецианская работа "Воспоминания о стране без выхода к морю" похожа на прежние — такой же идиллический мещанский интерьер, горка с фарфором, ваза с цветами, столик с графином, хрустальная люстра. Но возле буфета лежит вдрызг разбитая тарелка, которая вдруг придает идиллической сцене оттенок тревоги. Что произошло? Почему тарелка разбилась? Почему она не убрана, куда делись аккуратные обитатели этой образцовой комнаты? Подставка с глобусом может служить подсказкой, хотя и неочевидной,— Земля на нем состоит только из воды, прежняя жизнь на ней невозможна.
На этажерках лежат огромные деревянные печати, на них вырезаны противоречащие друг другу, но сплошь искренние лозунги, которые вкривь и вкось наштампованы на белой стене. Тут и "Тибет!", и "Мы за права человека", и "Этнические чистки", и "Жизнь священна", и "Нам нужны перемены". Лозунги позитивные — на стене, лозунги негативные — на печатях, собранных вперемешку и используемых как попало, пригодных и для порабощения Тибета, и для пропаганды этнических чисток.
Майя Бажевич из Боснии выставила вытканные коврики, назвав их "Arts", "Crafts" and "Facts". Цветные узоры на них — колебания курса акций, рост и падение маржи, повышение капитализации. Это немного напоминает афганские коврики с гранатометами и автоматами — людям свойственно изображать то, чему они поклоняются. Автоматы в Арсенале тоже не забыты. Propeller Group выставляет работу "АК-47 против М-16". На видео они исследуют движение пули в блоке баллистического геля. Узоры и завихрения проецируются на экран, перед которым стоит застывший стеклянный блок с пулевым каналом. Группа работает между Сайгоном и Лос-Анджелесом, входят в нее два вьетнамца и американец, что делает венецианскую работу почти что батальным полотном на тему вьетнамской войны.
В палитре куратора Энвезора — 136 художников из 53 стран. Большая часть их работ, тем более сделанных специально для Арсенала, более чем прямолинейна и литературна даже тогда, когда современное искусство захлебывается в самокритике. Как на огромном плакате, обличающем мировые художественные институции — Гуггенхайм и Лувр — в эксплуатации рабочих при строительстве новых музеев на арабском востоке. Плакат висит на стене как напоминание о художественных акциях группы Gulf Labor — раз и о малой их эффективности — два. На месте кураторов после Венеции я бы пригласил группу Gulf Labor с большой выставкой в Абу-Даби.
БУКВ Часть главной выставки Арсенала отправлена в павильон в Джардини. Оквуи Энвезор решил, что в нем будут декламировать "Капитал" Карла Маркса. Вероятно, для американского куратора это большая смелость, но мне, выросшему в стране, где почти век так же громко и так же бессмысленно декламировали марксистскую классику, трудно понять, что этот опыт даст современному искусству. Не удивлюсь, если по результатам чтений к следующей Биеннале художников будут допускать только после сдачи минимума по марксистско-ленинской философии. Усилиями Энвезора Арсенал и так превратился в подобие тематической выставки советских времен, очередной "за мир во всем мире", и только формы выражения отличают участников от художников студии имени Грекова — и не всегда в лучшую сторону.
Рубашки, балахоны, френчи, фартуки с надписями "Россия будет свободной", "Пенсии должны быть достойными", "Америка дала мне $10 и попросила тут постоять"
Две русские художницы, приглашенные Энвезором,— Ольга Чернышева и Глюкля (Наталья Першина-Якиманская). У Чернышевой нечто вроде маленького зала с развешенными по стенам листами. Отличная черно-белая графика, от обычной ее отличают только полоски с надписями под стеклом. Надписи кое-как привязывают листы к общей теме выставки, но ничего им не прибавляют и даже не очень меняют общее ощущение от неожиданного островка классического реалистического. Глюкля показывает инсталляцию "Одежда для протеста против фальсификаций выборов". Рубашки, балахоны, френчи, фартуки с надписями "Россия будет свободной", "Пенсии должны быть достойными", "Америка дала мне $10 и попросила тут постоять". Идея очевидная, надписи иногда подобраны точно, как "Русское — это православное?" на оранжевом жилете дворника, но трудно сказать, что зрители видят в этих лозунгах, написанных на русском, — принимают за африканскую черную магию?
Очень хочется более остроумных и не таких лобовых работ — вроде вещей француза Бориса Ашура "Игры, правил которых я не знаю". В витрине выставлены странные игровые приспособления — поля и фишки. На видео — сидящие за этими досками соперники, которые пытаются не только не одержать победу, но и изобрести правила по ходу игры. Сюда можно подложить любую политическую идею. Например, о том, что время международных шахмат закончилось, как теперь играть, никто не знает, неизвестно даже, не окажется ли однажды победитель в глубоком проигрыше.