Конструктор прошлого
ФАРИТ ХАФИЗОВ, начальник автотранспортного цеха ОАО "Уралэлектромедь", утверждает, что специалисты участка ремонта и реставрации военной техники и ретроавтомобилей способны отреставрировать практически любую технику.
Фото: Пресс-служба УГМК
GUIDE: Как появился участок ремонта и реставрации техники на "Уралэлектромеди"?
ФАРИТ ХАФИЗОВ: Впервые мы занялись реставрацией в 2007-2008 годах. Тогда еще не было специализированного участка ремонта, только создавался Музей военной техники. Директор "Уралэлектромеди" Александр Козицын (брат гендиректора УГМК Андрея Козицына.— "Ъ") поставил перед нами задачу отреставрировать автомобиль "ЗИС" маршала Жукова. Было сложно, поскольку мы не знали, как работать с этой машиной. Я реставрацией раньше не занимался. В процессе работы над восстановлением автомобиля мы много советовались со специалистами и поставленную задачу выполнили. После этого появились другие автомобили, которым требовалась реставрация. Тогда и был создан специальный участок. За два года мы реконструировали здание, создали мини-завод с самым современным оборудованием: термопечью, различными прессами, листогибами, целым парком станочного оборудования. В России аналогичных участков не больше десятка: это довольно затратное удовольствие. Стоимость оборудования участка на момент покупки составила несколько десятков миллионов рублей.
G: Какую технику вы можете восстановить?
Ф. Х.: Практически любую. Что-то приходится делать в кооперации: хромирование деталей мы делаем в Волгограде, изготовление сложных механических деталей — в Екатеринбурге. Большая часть работ производится именно здесь. Сегодня мы обладаем технологиями, которых достаточно, чтобы изготовить автомобиль с чистого листа. Например, бронеавтомобиль БА-64 мы собрали по фотографии: работали с архивами, ездили перенимать опыт в Музей техники Вадима Задорожного.
G: С какими сложностями приходится сталкиваться в процессе реставрации?
Ф. Х.: Реставрация — это довольно большой объем работ. Могут отсутствовать целые фрагменты машин: они могли быть повреждены в боях или просто утеряны. Нам приходится их заново изготавливать, чертить, делать эскизы. Сложность заключается в том, что готовых чертежей нет, если это техника 1930-х годов. Одна из основных проблем — это отсутствие силовых установок, двигателей, поэтому приходится подбирать новые. Если меняется двигатель, то нужно менять коробку передач, редуктор и многое другое. Довольно сложно подобрать необходимые детали к маленьким танкам. Какие-то узлы приходится создавать заново.
Когда к нам поступает заказ, мы составляем план производства, в котором учитываются все этапы реставрации и кооперация. Затем мы рассчитываем технические характеристики: размеры, габариты, мощности. Сначала все это производится на бумаге, потом идет подбор агрегатов. Методом проб и ошибок идет процесс вживления механизма.
G: Как формировалась команда участка, какие специальности здесь востребованы?
Ф. Х.: Сейчас на участке трудятся 22 рабочих и 3 инженерно-технических работника. Одна из самых востребованных и дефицитных профессий — жестянщик-реставратор. У нас есть специалист, который с чистого листа железа сумел сделать сферическое крыло для ГАЗ-М1. Для нашей работы необходимы квалифицированный токарь-универсал, специалист по механообработке. Слесарь должен быть и сварщиком, и уметь создавать эскизы, и уметь работать с металлом и с большим количеством инструмента. При подборе кадров совсем не обязательно, чтобы у специалиста был опыт реставрации. Главное, на что мы смотрим,— отношение к труду. Сегодня в нашу команду входят лучшие из лучших — все заинтересованы в самом процессе работы.
G: Какой самый уникальный объект вам доводилось реставрировать?
Ф. Х.: Паровоз из депо "Долгое" на Ямале. Мы привезли его из Уренгоя, он использовался на 503-й стройке ГУЛАГа. Процесс перевозки был довольно сложен. Во-первых, рядом нет населенных пунктов. Во-вторых, паровозы стоят в тайге — через их вагоны насквозь проросли березы. Наша первая экспедиция в Уренгой прилетела на четырех вертолетах. Основная сложность была в подъеме и разборе составляющих паровоза: нужно было отсоединить котел, ходовую часть. Для этого нужен кран, а его по понятным причинам не было. Тогда мы использовали вертолет Ми-26: отсоединили, транспортировали в Коротчаево, а оттуда уже привезли в Верхнюю Пышму.
G: Сколько времени уходит на реставрацию одного объекта?
Ф. Х.: На восстановление паровоза у нас ушел один год. Бронепоезд из этого паровоза восстановили за шесть-восемь месяцев. На хороший автомобиль уходит два-три года. Ежегодно мы восстанавливаем около 15 объектов, из них 4-5 — это экспонаты, которые должны быть на ходу. Одновременно в работе находится около 15-20 объектов.