Концертная программа фестиваля "Звезды белых ночей" началась с вечера из произведений Людвига ван Бетховена. Вадим Репин исполнил Скрипичный концерт, вслед за ним прозвучала Девятая симфония. Дирижировал Валерий Гергиев.
"У меня сейчас наметилась тенденция выступать скучно и бледно",— пошутил на последней пресс-конференции Валерий Гергиев, имея в виду то ли претензии критиков, то ли собственные старания сдерживать оркестровую звучность в опере, не давая ей перекрывать солистов.
В каждой шутке есть доля шутки: в последнее время дирижер демонстрирует неслыханную ранее сдержанность и строгость. Даже стиль его артистической жизни как-то переменился. Например, в день бетховенского концерта в шесть часов господин Гергиев дирижировал в Большом зале филармонии концертом, посвященным памяти своего учителя Ильи Мусина, скончавшегося два года назад. Закончив там, отправился к восьми в Мариинский театр.
По опыту былых "Белых ночей", где такое случалось нередко, казалось, что за долгим и томительным ожиданием начала концерта последует бурное явление дирижера и всклокоченно-страстные трактовки. Ничего подобного. Начали вовремя. Играли чисто, аккуратно, ровно. Немецкая основательность и корректность, никакой русской души нараспашку.
Вадим Репин в этом году оказался главным приглашенным виртуозом фестиваля (в субботу он также сыграет концерт Сибелиуса). Всемирно известный ученик Захара Брона, давно выросший из славы вундеркинда, с каждым годом открывает все новые возможности такого, казалось бы, безнадежно скучного дела, как карьера романтического скрипача. Теперь он играет как будто очень просто. Не претендует на то, чтобы своим исполнением разъяснять и заново раскрашивать классический текст, а просто воспроизводит то, что написал Бетховен. Но бесхитростная игра его звучит завораживающе. Идеальная техника и дар сияющего певучего звука, которыми обладает скрипач, избавляют его от необходимости в специальном артистическом усилии.
Девятая симфония — вершина, которую не в первый раз решился покорить Валерий Гергиев. Как правило, резким спуртом и не очень успешно. На этот раз он укрепил свое войско квартетом звучных солистов (пели Маргарита Алавердян, Марианна Тарасова, Евгений Акимов и Ильдар Абдразаков), а к огромному взрослому хору добавил не меньший детский. Миллионы не миллионы, но несколько сотен человек на сцене было. В старинной музыке женские голоса часто заменяют хором мальчиков, как и требовали прежде нормы музыкального благочестия. Не так поступили в Мариинском, смешав все возможные хоровые тембры — девочек и мальчиков, леди и джентльменов. В результате знаменитый финал на текст шиллеровской оды "К радости" прозвучал с неожиданным пионерским задором, чему немало способствовал и очень оживленный темп.
В трех оркестровых частях, предшествующих гимну человеческого братства, оркестр Мариинского театра и дирижер воздержались от броских эффектов. Играли умело и слаженно, во всем подчиняясь лукавому гению Бетховена, который выстроил свою философскую симфонию из элементарнейших музыкальных кубиков. В своей "новой простоте" дирижер и оркестр были неузнаваемы. Возможно, так наступает академизм со всеми его достижениями и утратами — фаза, к которой в своем развитии может прийти самое буйное художественное явление. Недаром же в официальном названии Мариинки стоит "Академический театр".
КИРА Ъ-ВЕРНИКОВА, Санкт-Петербург